Шрамана Сэн-цюнь жил отшельником в тех горах. Выпьет он, бывало, из того родника и уже не ощущает голода, даже к злакам не притрагивается. Наместник округа Цзиньань Тао Ся прослышал об этом и приказал добыть ему воды. Сэн-цюнь передавал ему воду, но стоило посыльному спуститься с горы, как она портилась. Тогда Тао Ся сам переправился через озеро и пришел к горе. Небо в этот день было ясное и безоблачное. Но только Тао Ся ступил на гору, как ветер, дождь и кромешная тьма — три непреодолимых препятствия — стали на его пути.
Обитель Сэн-цюня была отделена от родника горным потоком. Утром и на обратном пути вечером он переходил речку по бревну, служившему ему мостом. Как-то утром Сэн-цюнь собирался как обычно перейти речку, но увидел утку со сломанным крылом. Положив крыло на бревно, та изгибала шею и щелкала клювом. Сэн-цюнь так и не смог через нее переступить. Хотел он было столкнуть крыло посохом, но побоялся, что утка утонет. Так Сэн-цюнь остался без родниковой воды и вскоре скончался от жажды и голода. Говорили, что было ему тогда сто сорок лет. В преддверии смерти Сэн-цюнь так истолковал происшедшее:
— Ребенком я перебил крыло одной утке. Теперь во исполнение Закона причин и следствий[53] утка послужила мне воздаянием.
Шрамана-индус Ци-юй
Шрамана Ци-юй был уроженцем Индии. Пришел он из западных краев морем, побывал в Гуаньчжуне и Лояне. По дороге в старый Сянъян[54] Ци-юй собирался переправиться на северный берег озера. Лодочник увидел индуса-шрамана в рваной и ветхой одежде и побрезговал им — не пустил в лодку. Лодка еще только подходила к северному берегу, а Ци-юй уже был там. Все, кто были в лодке, изумились. Навстречу Ци-юю, поджав уши и виляя хвостом, вышли два тигра. Ци-юй потрепал их по головам рукой, и те тотчас ушли в заросли. Люди с северного и южного берегов кинулись к Ци-юю с расспросами, но тот не проронил до конца дня ни слова. Когда он продолжил путь, несколько сотен человек бросились за ним вдогонку. Ци-юй шел степенно, не спеша, однако преследователи так и не настигли его.
На исходе правления императора Хуэй-ди (290—307) Ци-юй прибыл в Лоян. Праведные мужи Лояна приходили к нему выразить свое почтение. Бывало, Ци-юй даже не приподнимется им навстречу, а то и обругает за излишества в одежде:
— Вы и ваша братия не принадлежите к истинным и преданным последователям Будды! Вы — пустоцветы, домогающиеся подношений!
Увидев императорский дворец в Лояне, Ци-юй воскликнул:
— Дворец на небесах Трайястримша[55] точь-в-точь такой же! Этот дворец сооружен с такой же сноровкой и умением, что и небесный, но какими тяжкими трудами простых смертных!
Юные Чжи Фа-юань и Чжу[56] Фа-син пришли на поклон к Ци-юю. Ци-юй поднялся, вышел навстречу и приветствовал их. Фа-юань совершил ритуал поклонения, и Ци-юй погладил его по голове, приговаривая:
— Прекрасный бодхисаттва, рожденный среди баранов, явился к нам!
Увидев вошедшего следом в ворота Фа-сина, Ци-юй очень обрадовался и засмеялся. Он вышел ему навстречу, поклонился и обнял, а затем поднял над головой, восклицая:
— Прекрасный бодхисаттва, рожденный среди небожителей, явился к нам!
Один служащий императорского провизорного ведомства болел несколько лет и был при смерти. Ци-юй пришел к нему, осмотрел и промолвил:
— Каким же было грехопадение, вызвавшее такие муки!
Больного положили на пол; под него положили циновку, а на живот поставили патру[57], сверху покрытую полотняной тканью. Ци-юй пропел индийский гимн в три гатхи[58], произнес индийское заклинание в несколько тысяч слов. Тотчас помещение наполнилось дурным запахом, а больной молвил:
— Я еще жив.
Ци-юй велел снять ткань, и все увидели в патре что-то вроде нечистот. Больной сразу же выздоровел.
Наместник в Чанша Тэн Юн-вэнь был истым приверженцем Учения. Вот уже год, как в Лояне его разбил паралич нижних конечностей — бери-бери. Ци-юй произнес заклинание, и в тот же миг обе его ноги распрямились. А через несколько дней он уже поднимался и ходил.
В Монастыре на полноводной реке было Древо, пробуждающее мысль[59]. Оно совсем засохло, и Ци-юй стал его заклинать. Через десять дней дерево ожило и расцвело.
В том же монастыре жил монах Чжу Фа-син, которого в искусстве вести беседы равняли с Юз[60]. Фа-син повстречал Ци-юя и, преклонив главу, вопросил:
— Вы сподобились овладеть Учением. Не угодно ли будет Вам дать мне свои наставления?
53
54
55
56
59
60