— Не жалея сил и не считаясь с собственной жизнью, спасал я страждущих. Уповаю на то, что Так Пришедший (Будда) и Великие мужи[83] засвидетельствуют мою искренность!
Цзи тотчас разоблачился, сутру положил в мешок, а мешок на голову. Ручей только что был глубиной по самую шею, но, когда Цзи его переходил, воды было едва по колено. Выбираясь на берег, Цзи потерял мешок с сутрой и горько о том сожалел. Он пришел в дом к Хэ Хуану и принес троекратное покаяние перед алтарем, лил слезы и корил себя. Когда же он оторвал голову от земли и поднял взор к алтарю, то увидел лежащий на нем мешок с сутрой. Цзи не знал, печалиться ему или радоваться. Он осмотрел мешок снаружи: тот был насквозь мокрый, от него несло сыростью. Он достал из мешка сутру: та была совсем сухая. Отныне все жители деревни стали чтить Закон.
На северо-запад от мест, где жил Цзи, были высокие крутые горы. В тех высоченных горах во множестве обитала нечисть, наводившая порчу на окрестных жителей. С помощью заповедной силы, заключенной в сутре, Цзи намерился подавить и низвергнуть эту нечисть. У горной черты на площадке в четыре-пять му он срубил деревья и соорудил небольшое строение. Внутри он установил алтарь и стал вращать «Шурамгама-сутру». Так прошло более ста дней. Цзи пребывал в одиночестве и не ведал, что людские беды понемногу прекратились. Потом появились несколько человек и затеяли с Цзи разговор. По их говору Цзи понял, что это люди не из Юйцяня: тогда откуда появились они здесь, высоко в горах, вдали от людского жилья? Цзи засомневался, не духи ли говорят с ним?
— А вы, господа, случаем, не духи? — так и спросил их.
— Да, — ответили те. — Мы прослышали, что Ваша добродетель чиста и непорочна, и пришли посмотреть на Вас. К тому же у нас есть к Вам одна просьба. Надеемся, Вы в ней не откажете. Наш род владеет этими горами. Это места нашего обитания. Как только Вы пришли сюда, мы стали думать о том, как от Вас избавиться, да так ничего и не придумали. У нас начались неприятности, и стало беспокойно. Теперь мы намерены отделить наши владения. Разделять нас будут погибшие деревья.
— Ваш слуга искал здесь покоя и уединения. Я только почитываю сутру и не причиняю вам зла. Мы, можно сказать, соседи, и я желаю быть вам полезен, — отвечал Цзи.
— И он еще уверяет, что пришел помочь нам, а не погубить, — сказали напоследок духи и ушли.
Прошла ночь, и все деревья вокруг вырубки засохли, как если бы обгорели в огне.
Цзи скончался восьмидесяти семи лет.
Божественный посланник
Чжоу Дан был уроженцем округа Гуйцзи. Семейство Чжоу почитало Закон. В шестнадцать лет Дан соблюдал запрет на мясную пищу, декламировал и вращал «Сутру, исполненную совершенства»[84]. В первом месяце года Дан созвал монашеское собрание, желая принять на нем восемь обетов. Он ходил в монастырь на рыночной площади и просил его настоятеля Сэн-ми, а также монахов Фа-цзе и Фа-ми в день принятия обетов принести и зачитать сутру «Малое творение». Три монаха явились в назначенный день и час, но забыли принести сутру. Совершив трапезу, они хотели приступить к чтению и только тут вспомнили про нее. Монахи были огорчены до крайности. Деревня Баньи, в которой проживало семейство Даня, находилась в тридцати ли от монастыря. Послать за сутрой было некого: наступило время всеобщего отдыха[85], и уже были воскурены благовония. Вся семья сожалела о том, что чтение сутры не состоится, а Сэн-ми горевал всех более. Вдруг раздался стук в дверь, и чей-то голос известил, что сутра доставлена. Дан несказанно удивился. Он открыл дверь и увидел юношу в платье и головном уборе, прежде им не виданных: люди таких не носят. Дан подумал, не божество ли явилось ему, встал перед ним на колени и принял сутру. Он пригласил юношу войти и присесть, но тот отказался, пообещав при этом, что придет послушать сутру ночью. Праведники, вышедшие следом за Даном, юношу уже не застали: лишь дивный аромат наполнял все помещение. Они проверили сутру: то была сутра Сэн-ми. Праведники и миряне были в восторге. Сутра Сэнми находилась в ящике с очень надежным замком. Монахи по возвращении проверили замок: тот оставался нетронутым. Более десяти семей в деревне уверовали тогда в Будду. К Дану стали относиться с еще большим почтением.
83
84