Как будет подробнее сказано в следующих главах, я полагаю, что логика Уилсона ошибочна. Более того, его взгляды способствовали поддержанию идеи о нашем одиночестве во Вселенной, равнодушной и абсолютно бессмысленной.
С традиционной научной точки зрения теория эволюции Дарвина была агностической и даже прямо противоречила представлению о намеренной цели творения, ведь если главной действующей силой эволюции был дарвиновский естественный отбор, наше существование оказывается генетической случайностью и неизбежностью, вытекающей из условий окружающей среды. Крикливое меньшинство в мире науки – ультрадарвинисты – видимо, наслаждались, оспаривая возможность существования той или иной высшей цели, ссылаясь на предположительно случайный эволюционный процесс[16]. Их мировоззрение нашло выражение в словах одного ученого, который с резкой прямотой заявил:
«В совершенно естественном и неизбежном марше эволюции жизнь… абсолютно ничего не значит… и остается маленьким завихрением в первозданной слизи»[17].
На протяжении долгих лет я работал с пациентами, страдающими от депрессии, и обнаружил, что многим из них сложно найти цель и смысл жизни[18]. Я вижу в этом трагическую иронию. С одной стороны, представители современных развитых стран обладают многим из того, чего не было у людей древности. Им доступны лекарства, снижающие риск смерти и заболеваний. Новейшие технологии и обилие информации позволяют с легкостью узнавать о прекрасных культурах и бесчисленных обществах нынешних и минувших лет, а возможности для образования и отдыха намного превосходят те, которыми располагали ушедшие поколения. И все же многие из нас так и не могут обрести смысл и надежду в жизни.
По всей планете набирает обороты депрессия, уже успевшая стать главной причиной нетрудоспособности в мире[19]. В США за последние десятилетия пугающе возросло количество так называемых «смертей от отчаяния» (в числе которых суицид, случайное отравление алкоголем или наркотиками, а также заболевания печени, связанные с употреблением алкоголя)[20]. Одних только самоубийств за последние двадцать лет стало больше почти на 40 %[21].
Не менее трагическую тенденцию можно наблюдать на уровне институций. Пока я пишу эти строки, в США и многих других странах растет недоверие к организациям и политическому руководству. Нас все сильнее тревожит экстремизм, при этом все больше ослабевает желание считать себя частью какой-либо религиозной группы (да и в целом группы любого рода). Безусловно, в современном мире подобный цинизм имеет под собой массу причин, и все же я считаю, что главная из них – потеря веры. Веры в благого Бога. Веры в добродетель человека. Веры в абсолютную цель и смысл нашего существования.
Конечно, нельзя сказать, что этот цинизм, все больше и больше пронизывающий нашу культуру, восходит исключительно к дарвинизму, но отчасти он коренится именно в этом учении. Кажется, что многие сдались и решили, что если теория эволюции правдива и представляет собой естественный процесс, в ходе которого возникла жизнь на Земле (в том числе и жизнь человека), то все мы обречены жить, дышать и умирать в мире, лишенном смысла. Другими словами, мы существуем лишь потому, что наши гены – эти умные «репликаторы»[22], чудесным образом собранные воедино внутри каждой клетки[23], – хорошо воспроизводятся и выживают. Следовательно, с точки зрения строгого дарвинизма любой намек на высшую цель человеческого существования, по всей вероятности, будет воспринят как ересь.
Впрочем, многие до сих пор находят это мировоззрение неудовлетворительным или, как минимум, недостаточным. По всему миру самые разные люди – богатые и бедные, образованные и неграмотные – пребывают в постоянном поиске глубинного смысла и цели жизни, хотят как можно полнее раскрыть свой личный и коллективный потенциал. Льюис Томас, знаменитый врач, занимавший пост декана в Йельской школе медицины, хорошо выразил это стремление:
«Я не могу смириться с доктриной случайности; не могу смириться с представлением о бессмысленности и слепом случае, господствующем в природе. И все же я не знаю, чем заменить ее, чтобы мой ум наконец успокоился… Мы говорим – по крайней мере некоторые из нас – об абсурдности положения, в котором оказались люди, но говорим об этом лишь потому, что не знаем, какая роль нам отведена и каково наше предназначение»[24].
16
Возможно, одна из моих любимых цитат в этом плане принадлежит Хью Нибли, высказавшему эту мысль в поздние годы: «В прошедшие десятилетия ученые гордились… “величественной бессмысленностью” всего… Эти мудрецы упивались силой разума и духа, позволившей им без страха взглянуть в лицо совершенно безразличной к ним Вселенной (в конце концов, у них была постоянная должность в университете) и снова и снова настоятельно требовать, чтобы большинство избавилось от своих детских мечтаний». Hugh Nibley, Old Testament and Related Studies (Salt Lake City: Deseret Book Company, 1986), 51–52.
18
Депрессии способствуют многие факторы, но один из них, который современные эксперты, изучающие психическое здоровье, часто упускают из виду, – это потеря смысла жизни.
19
World Health Organization: Depression Fact Sheet, September 13, 2021, https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/depression.
20
Anne Case and Angus Deaton. Deaths of Despair and the Future of Capitalism (Princeton, N.J., and Oxford, UK: Princeton University Press, 2020).
21
Centers for Disease Control and Prevention. WISQARS Fatal Injury Reports, National, Regional and State, 1981–2018, дата обращения: 23.09.2021, https://webappa.cdc.gov/sasweb/ncipc/mortrate.html.
22
Ричард Докинз одним из первых ввел идею о том, что гены – это «репликаторы», сущности, которые хорошо справляются с самокопированием. Он один из наиболее ревностных сторонников «геноцентричного» подхода к эволюции.
23
В каждой клетке человеческого тела огромное количество информации уплотняется в аккуратно упакованные хромосомы. Если гены, или ДНК, из которых состоят эти хромосомы, вытянуть в линию, то их количество из каждой клетки растянется на 2–3 метра. Если расположить ДНК из каждой клетки на одной прямой, она протянется дальше Плутона.
24
Lewis Thomas, “On the Uncertainty of Science,” The Key Reporter of Phi Beta Kappa 46, No. 1 (Autumn 1980), 10.