– А что, там действительно – того… совсем не лечат, что ли? Если попал туда, то все? Гарантированный покойник, да? – прошептал Максим, шагая с соседом плечом к плечу.
– Все, что знают, пробуют… Да что они могут, если эта тварь к самым продвинутым препаратам устойчива?! Так, облегчают состояние, насколько возможно. Но тут наркотики нужны, а их на такие толпы народу разве напасешься… Сутками из «красной» не выходят, пока сами на пол не падают – от изнеможения. А однажды в мужском обсерваторе бунт поднялся: какие-то недоумки подбили других напасть на врачей – мол, они в защите, а народ просто без ничего лежит, контактные и подозрительные вперемешку… Повалили врачей, сестер, срывали с них респираторы, плевали в лицо – специально. Спасибо, там спецназ круглосуточно дежурит с оружием и даже имеет право стрелять на поражение… Одной очереди в воздух хватило. Но по сути-то они были правы… Зона пациентов тоже на две разделена – карантинных и больных, но это условное разделение, между ними только стена пластиковая с дверью. И так, постепенно, народ перетекает из первой во вторую, а из второй… Леночка так просто об этом сказала, что я ужаснулся: и это доченька моя, которая над каждым кузнечиком плакала… В общем, по рефрижератору в день в крематорий отправляют. Такие дела, – Станислав остановился у поворота на свою линию. – Что делать будем, командир?
– Бороться, – пожал плечами Макс. – Протянем, сколько сможем, а там – может, лекарство найдут, может, вакцину модернизируют, а может, бацилла сама сдохнет. От обжорства, например, – он едва заметно улыбнулся.
Но историк смотрел мимо его плеча:
– Татьяна с детьми за грибами идет… Кстати, ты не думаешь, что…
Стальные глаза Макса сощурились:
– Нет. Мне свой дороже, чем эти двое.
Учитель медленно снял очки и внятно, с расстановкой произнес:
– Кто о чужих не печется, тот и своего не сбережет. Давай хоть попробуем людьми оставаться. Сколько получится, – и он повысил голос: – Татьяна, подойдите, пожалуйста! Разговор есть.
«Кто из нас руководит операцией, хотел бы я знать? – ревниво подумал Макс. – Ну, ни хрена ж себе раскомандовался очкарик!».
Высокая крупная женщина лет сорока, главный бухгалтер садоводства, белая, мощная, похожая на матерую березу, заставшую прошлый век, в сопровождении русого, давно не стриженного мальчика лет четырнадцати и застенчивой девочки-приготовишки обернулась на призыв и не торопясь направилась к знакомым мужчинам.
* * *
«Беда пришла в страну Та-Мери. Нил обмелел, и суховей, горячее дыхание пустыни, сжег посевы. Голодная смерть пришла в дома крестьян. Ни зернышка не досталось сборщикам податей. Победоносное войско великого фараона Ра-Мефис-Мери-Амена, разгромленное ордами ничтожного царя азиатов Хетушика, вернулось на родину без славы и добычи. Вслед за остатками войска по стране Та-Мери шла чума.
Пот тенистым навесом в саду богатого фиванского дома стояли двое: в сиянии голого черепа и драгоценных перстней на тонких костлявых пальцах – прославленный врачеватель из храма Тота и почтительно склонившийся – Ра-Нефер, юный вельможа из свиты великого фараона Ра-Мефис-Мери-Амена.
– Святой жрец, Велика ли надежда на скорое выздоровление Раннаи, жены моей?
– От этой болезни не выздоравливают. Она умрет»2…