— Итак, — проговорила я, обведя взглядом стол, — сегодня подлинно великий день для науки.
Я немного притушила освещение. Теперь большая часть света проникала через окно, из которого открывался панорамный вид главной сенсорной мачты корабля. Иллюзия стеклянного окна, выходящего на закат, была совершенной. Если не считать дыма моей сигары, дрейфующего над столом, вечер выдался необычайно ясный. Я заметила, как перенастраивает свои камеры Тревор Дхатри. Он уже выжал все, что мог, из противостояния Пак с Охарой, и теперь смотрел наружу. Тихие прекрасные сумерки, впрочем, не требовали магических манипуляций Тревора.
Я показала на небо.
— Космос. Последний фронтир.
От этих слов, как всегда, у меня мурашки по спине пробежали.
— Внимательно присмотритесь, и увидите, как загораются звезды.
Так оно и было на самом деле. Я скормила видеопоток программе усиления четкости, но подправила разрешение ровно настолько, чтобы можно было, когда глаза привыкнут к сумраку, уловить звезды, возникающие из самых глубин тьмы.
— Мы всего лишь в четырех сотнях светолет от Земли, а уже ни единого знакомого созвездия. Если вы не увлекаетесь практической астрономией, то вообще ничего не опознаете. Наше поколение добралось туда, где прежде не бывал никто[1]. Человечество получило ответы на вопросы, занимавшие нас от начала времен. Здесь, сегодня мы вносим колоссальный вклад в дальнейшее расширение этих ответов. Что бы мы, зная эти ответы, сказали предыдущим поколениям?..
Кто-то из группы Пак тут же отозвался:
— Что даже у нас ответы лишь частичные.
— И это так, — поддержал его голос с дальнего конца стола, — но знаем мы достаточно, чтобы дать предварительную оценку верным ответам — спустя много поколений неуверенности.
Благословен будь Джим Рассел.
Я подхватила идею Джима:
— Теперь у нас имеются надежные данные для оценки даже самой этой неуверенности. Возьмем, к примеру, основное уравнение, которым пользовались раньше биологи в исследованиях возможности внеземной жизни.
— Уравнение Вентера-Бостона?
— Нет-нет. Раньше. — Про Вентера-Бостона эти ребята слишком хорошо наслышаны. — Я про уравнение Дрейка — вопрос о числе цивилизаций, с которыми потенциально может быть установлен контакт. Вы помните.
Воцарилась тишина.
— Да, — наконец ответила Пак Дэ, — это хороший вопрос. Более общий, чем в случае Вентера-Бостона.
Рон Охара в кои-то веки согласился с ней:
— Да. Я… Когда изобрели межзвездный привод, мы, ученые, слишком сосредоточились на проблемах ближнего прицела и позабыли о том, что двигало всю затею.
— В таком случае, быть может, действительно полезно остановиться и оглянуться, — заметил Дхатри. Тема его, судя по всему, непритворно заинтересовала. Я это видела по движениям камер. — Эй, кто-нибудь, дайте определение уравнения Дрейка и приведите примеры его решений.
На Земле, конечно, все моментально бы нарыли ответ. Хомякам не понять одиночества глубокого космоса. В глубоком космосе мгновенной интернет-связи не существует, а путь домой отнимает часы и дни. Меня это очень радует, поскольку избавляет от бесконечной суеты социальных сетей и тривиальных поисковых запросов. Но такая изоляция для некоторых попросту непереносима. Они ищут выход из положения, запасая перед отлетом петабайты сетевых данных. В этом случае стоило поблагодарить какого-то инет-хомяка, выскочившего вперед с цитатой из Википедии.
Уравнение Дрейка (1960). Формула, предназначенная для определения числа внеземных цивилизаций в Галактике, с которыми у человечества есть шанс вступить в контакт. Выражается произведением средней скорости звездообразования R на следующие параметры:
fp · ne · fl · fi · fc · L