Ты заранее планировала и замышляла женить меня на своем брате-близнеце, чтобы моя жизнь превратилась в один бесконечный пикник на Крав Кер в перемешку с — кровяной колбасой — кислой капустой — и с салатами из горячей картошки на обед. Разве я не должна буду их готовить? Даже летом? Я знаю, вы, немцы, считаете, что это является — пределом мечтания для женщины. Женщины, при этом, еще постоянно отравляемой дешевыми сигаретами, которые будет курить ее муж. Прошу прощения, но моя жизнь, как я ее представляю себе, не укладывается в эти рамки. моя жизнь должна включать романтику. Без романтики я не смогу жить, как без воздуха. Я должна найти себе партнера, или моя жизнь не будет иметь смысла. Но что я непременно должна иметь и что фактически я уже обрела, так это роман сердца, двух сердец, настоящий возвышенный роман — да, возвышенный, я не стыжусь этого слова! (Покачнувшись, она ловит ртом воздух.)
Боди. Дотти, Дотти, присядь и отдышись!
Доротея. Мне душно в этой меблированной квартирке. Мне нужно жизненное пространство.
Боди. Я тебе уже говорила, что Бадди уже внес деньга на Бьюик?
Доротея. Нет, не говорила, да и с какой стати, ведь меня это не касается — О Боже ты мой!
Боди. Дотти, что с тобой, Дотти? Дать тебе твои, твои — как их там — таблетки?
Доротея. Мебарал? Нет, я еще не совсем дошла, но ты легко можешь довести меня до нужной кондиции.
Боди. Вдохни глубоко, вдохни как перед решающей подачей в баскетболе, а я пока —
Доротея. Боди, эта комната сверкает, она не просто яркая, но СВЕРКАЮЩАЯ!
Боди. Ляг, вытянувшись, на диван и посмотри вверх, потолок белый!
Доротея. Не знаю, почему я сегодня все время задыхаюсь.
Боди. Не делай больше упражнений. Ты выпила слишком много кофе и колы. Это все возбудители для такой нежной девушки, как ты, да еще с нервным сердечным расстройством.
Доротея. Функциональным — а не нервным.
Боди. Приляг на минутку.
Доротея. Я отдохну немного — но не потому, что ты сказала. (Хватая ртом воздух, она садится на стул.) Ты любишь командовать — и при этом еще очень любопытна.
Боди. Я старше тебя и всем сердцем охраняю твои интересы.
Доротея. Фью-и!
Боди. Представь, как будет прохладно в открытом трамвае, когда мы поедем на Крав Кер.
Доротея. Ты, наверное, вынула слуховой аппарат, когда я говорила, что у меня другие планы.
Боди. Я все время говорю Бадди, чтобы он пил меньше пива, и Бадди прислушивается к моим словам. Он уже сократил их до восьми в день — это с дюжины-то, и еще сократит…
Доротея. Боди, может быть, хотя бы в это жаркое воскресное утро ты не будешь говорить о Бадди? Это не очень подходящая тема для разговора в такую жаркую погоду. Я знаю, что отношения между братом и сестрой очень глубоки, но дело не только в пиве, а в полном отсутствии общих интересов, тем для разговоров — обоюдных увлечений.
Боди. Они появятся. Я знаю, что Бадди просто очень стесняется. Он еще не раскрылся. Дай ему время, и он раскроется.
Доротея. Боди, этот разговор абсолютно беспредметен, так как я уже соединила свою жизнь с Ральфом Эллисом и все-таки должна доделать вращения бедрами… (Она возвращается в спальню, по пути прихлебывая кофе, и возобновляет упражнения.)
Боди (бросаясь к телефону). Олив 2697, Олив 2697! Бадди? Это я! Grosser Gott![4] Я не могу сейчас говорить, но ты обязательно должен поехать с нами на Крав Кер сегодня, в воскресенье. — Оденься получше. Сигары не кури! И смейся над ее остроумными замечаниями. Нет, они действительно, действительно остроумные! Она преподает гражданское право.
Звонок в дверь.
Будь на остановке Крав Кёр в час тридцать, понял? Пожалуйста! — Там кто-то пришел, я не могу разговаривать. (Не повесив трубку на рычаг, бросается к двери и открывает ее.) О-о, здравствуйте!
Элина. Доброе утро!
Боди. Вы подруга Дотти?
Появляется модно одетая женщина с глазами хищной птицы.
Элина. Доротеи? — Да.
Боди. Тогда входите. Подруга Дотти также и моя подруга.
Элина. Неужели?
Боди (в замешательстве). Да, у меня — жир на руке. Я жарила цыплят для пикника.