Измерения и картографирование со степенью точности, близкой к европейским стандартам, вне западного мира впервые были предприняты в Японии. Возникнув по частной инициативе, они долгое время были распространены только там. Поводом послужило встревожившее японцев появление русских кораблей вблизи японских берегов в 1790‑х годах. Но только в эпоху Мэйдзи, после 1868 года, картография в Японии обрела статус национального проекта, масштабно поддерживаемого государством[92].
Из всех неевропейских научных традиций прежде всего китайская была бы способна изобрести некую «современную» географию. В обязанности всех чиновников территориальной администрации входило составление отчетов, наполненных фактами о районах, которые находились в их подчинении. Наряду с точной филологической сверкой текстов только география соответствовала заложенной в учении каочжэн сюэ (kaozheng xue) модели эмпирического познания, которая начиная с конца XVII века заняла ведущее место в интеллектуальной деятельности[93]. Однако китайской географии XIX века недоставало крупных государственных заказов, столь характерных для Европы того времени[94]. Китайское страноведение не смогло освободиться от слишком тесной связи с практическими административными целями, так же как и от подчинения историографии, чьей вспомогательной дисциплиной оно считалось. Кроме того, были позабыты те инновации в измерительной технике и картографии, которые проникли в Китай вместе с иезуитами в XVIII веке. Современная китайская география в той форме, которую она обрела в 1920‑х годах, вполне могла опираться на традиции своих отечественных предшественников. Однако она переняла и существенные элементы научной географии Запада и поэтому изначально оказалась гибридным дискурсом[95].
География была наукой, которая устремляла свой взгляд в глобальное мировое пространство, будучи укорененной в местной почве. Экономическая география сопровождала процессы индустриализации в Европе и Северной Америке, колониальная география – захват земель и экспансию Запада. Еще более важным органом социального самонаблюдения стали общественные науки, возникшие в XIX веке. Благодаря теоретической ориентации вопросов они вышли из узких рамок прежних социальных репортажей, но при этом не потеряли связь с эмпирическим отражением социальной действительности. Экономическая наука поддерживала эту связь и до появления эпохального труда о «богатстве народов» (1776) Адама Смита. Тенденции к созданию абстрактных моделей обозначились уже в 1817 году в работах Давида Рикардо. Доминирующую роль они приобрели, однако, только после 1870 года в ходе международного распространения математически обоснованного учения о субъективной пользе и равновесии рынка, сформулированного почти одновременно экономистами-теоретиками в Австрии, Швейцарии и Великобритании. Параллельно сохраняла свои позиции, в первую очередь в Германии, «национальная экономика» в качестве преимущественно исторически ориентированной и описательной науки об экономических процессах прошлого и настоящего. Именно из этого направления возникло в 1872 году Общество социальной политики (Verein für Socialpolitik), которому удалось собрать за годы своей деятельности огромный фонд знаний об обществе.
Социология, следуя своим отцам-основателям Огюсту Конту и Герберту Спенсеру, считала себя в первую очередь теоретической дисциплиной. В Германии, бастионе историзма и исторических исследований, основанных на критике источника, социология была близка к истории. Этой близости способствовали труды Лоренца фон Штейна, автора «Истории социальных движений Франции» (1842), первого представителя общественных наук в немецкоязычном пространстве. Немецкая социология с самого начала имела более узкую направленность и менее спекулятивный характер, чем во Франции и Великобритании. К концу столетия повсюду, даже в США, социология узурпировала все эмпирические исследования, направленные на изучение общества, которые до тех пор были привилегированным полем деятельности государственного аппарата и индивидуальных инициатив таких социальных реформаторов, как Чарльз Бут. В Великобритании с целью социальных реформ в 1895 году было основано специальное общественно-научное отделение университета, так называемая Лондонская школа экономики и политических наук. Основание этого института обозначило прорыв в направлении науки об обществе, объединяющей теорию, описание и анализ фактов. При этом сам термин «социология» для обозначения дисциплины стал применяться только с 1907 года, когда появились первые профессуры по социологии, и ее профессионализация двигалась медленнее, чем на континенте. В США подобной цезурой стало открытие в 1892 году первого специализированного департамента социологии в незадолго до этого основанном Чикагском университете[96]. Лишь начиная с 1890‑х годов академическая социология стала вносить существенный вклад в эмпирическое исследование современных обществ. Только тогда начались процессы методичного самонаблюдения обществ, проделавших уже значительный путь в направлении модернизации, эти исследования продолжают институционально оформляться до сего дня. Социология распространялась быстро, по крайней мере в Восточной Азии, где влияния Европы и Америки слились воедино. Уже в 1893 году в императорском Токийском университете была создана кафедра социологии. Это произошло всего лишь через несколько лет после того, как был найден японский эквивалент для европейского понятия «общество»[97]. В Китае социологию преподавали сначала иностранцы; некоторые из них провели исследования на такие темы, как устройство городских гильдий, внутренние отношения господствующего клана маньчжуров, структуры аграрного общества Северного Китая. Первое социологическое описание китайского общества, созданное китайскими авторами, было опубликовано в 1915 году, то есть еще при жизни Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера и Георга Зиммеля, героев-основателей социологической науки. Начиная с того же года социологию в китайских высших учебных заведениях стали преподавать китайцы. С тех пор социологи в Китае стали работать, постепенно ориентируясь на марксистскую науку, над многосторонним анализом современного общества[98].