Все это уже мы видим в Москве в описываемое время, в царствование Алексея Михайловича. Воспитателем его был западник Морозов, который еще при царе Михаиле шил немецкое платье своим воспитанникам царевичам и другим детям, воспитывавшимся с ними вместе. При Алексее подражатели Морозова размножились, и близкие к царю люди были большие охотники до заморского и дарили государя иностранными вещами: Б. М. Хитрово подарил ему полукарету; Матвеев подарил царю карету черную, немецкой работы, с раскрывным верхом, а царевичу Федору карету бархатную.
Одновременно царь сделал и первое распространение этих новшеств с другими, еще важнейшими: поближе к столице, на перепутьи между Измайловым и Москвой, где река Яуза [3] покидает Сокольники, он основал тут новое хозяйство, назвавшееся, конечно, по церкви Преображенским, и заложил себе дворец на горе, в виду моста через Яузу и идущей через него дороги Стромынки[4].
Все это место, насколько можно проследить по документам, в былое время принадлежало Алексеевскому монастырю, в древнее же время оно называлось Сосновой рощей, а потом Собакиной пустошью и рощей. Не указывает ли самое это название на охоту? Не был ли тут псовый двор? Вероятнее, впрочем, что это фамилия владельца бывшей деревни (пустоши).
Близ этой-то пустоши в мае 1657 года Алексей Михайлович потешался соколиной охотой. Ранее ли, проезжая по этой дороге, в то ли самое время он решил на понравившемся месте у Собакиной рощи отделить под свою усадьбу часть берега Яузы в две с половиной десятины. Затем и прилегающее место по обоим берегам Яузы с рощами в двадцать десятин он также присоединил к своей личной усадьбе для нового хозяйства, в которое он вносил все новое, делавшееся в Измайлове.
При всех этих заведениях, затеях и заводах были русские ученики, оставалось только, чтобы они разносили из этих двух мест — Измайлова и Преображенского — по России то полезное, чему научились...
Местности, орошаемые Яузой, должны здесь занимать нас. К северу от Москвы за деревней Большие Мытищи из болот, среди дремучего и заповедного леса, издавна слывшего
Лосиным островом, так как в нем водились (и теперь еще водятся) лоси, вытекает река Яуза почти прямо на юг, впадая в Москву-реку ниже «города». В прежнее время она была чиста и светла как хрусталь, также полна и водой, так как по берегам ее были густые тенистые леса, а в них находились питавшие ее родники.
В то время берега ее были довольно пустынны, почти ничем не застроены; только какой-то, по преданию, не то разбойник, не то колдун Хапило на впадающей в нее речке Сосенке сделал плотину, из-за чего образовался длинный большой пруд, и поставил мельницу (в старину же всякий мельник считался колдуном). Близ мельницы (к северу) стала деревушка. Во всяком случае, пруд издревле зовется Хапиловским, и даже речка от плотины до своего впадения в Яузу (слева) называется уже не Сосенкой, а Хапиловкой.
Но скоро берега эти заселились: сначала мирным хозяйством царским со всеми диковинками своими и заморскими, а потом далее — исключительно военщиной и солдатчиной; все место к северу от пруда и речки скоро было застроено Преображенским, и с ним соединилась в одно деревушка Хапиловка; к югу от пруда бывшее сельцо Введенское переименовалось Семеновским.
Построенный царем Алексеем Михайловичем дворец был деревянный, довольно обширный. Скоро при нем, помимо садов и проч., по европейским и измайловским образцам создался театр — «Комедийная хоромина»: театр и сцена — первые в России!
В царствование Алексея Михайловича разные заморские штуки были сперва наверху, во дворце и в домах знатных людей, где было больше знакомства с иноземным и больше средств приобретать заморские диковинки. Простым людям запрещалось забавляться музыкой, велено было искать и жечь музыкальные инструменты, потому что как явится музыка, так непременно примешается тут какое-нибудь суеверие и бесчинство.
Кто бы подумал, что в этом, столь мрачном впоследствии, Преображенском так давно уже, вопреки простонародным предрассудкам о «бесовской потехе», начинала раздаваться музыка, шли представления комедии и проч.!..
Но — увы! — через десяток-другой лет все заглушил гром барабанов, вопли казненных, хохот процессий «всешутейшего и всепьянейшего князя-папы Яузского и Заяузского», потом все заглохло, замолкло, завершилось чумой... и пришлым, частью сектантским, населением!
Но не осталось ли хоть каких следов от этих зданий, строек и заведений?
3
Река Яуза в первый раз упоминается в летописях таким образом: «Князь великий Юрий Всеволодович заложи град Москву на устки же Не- глинны, выше реки
4
Непонятное ныне название Стромынка произошло от встречающегося в старых документах «Остромынка», а это есть в свою очередь сокращение «Костромынки»; в старину по ней ездили не в Кострому только, но и на Макарьевскую ярмарку, в Балахну и в Нижний Новгород. Старики купцы еще помнят такой ярмарочный тракт. Село Стромынь, находящееся на этой дороге, построено, конечно, гораздо позже города Костромы и получило название от дороги.