В оной церкви издавна находятся: большой деревянный крест, в котором сохраняются 163 частицы мощей разных святых, и древний образ Покрова Божьей Матери, писанный на каменной плите[245], прежде стоявший на Покровских воротах Белого города. На внутренних и внешних стенах церкви есть надгробные каменные плиты с надписями; они хранят память прежних прихожан, завещавших свой прах сему храму. Из них видно, что в 1754 году погребен здесь обер-квартирмейстер Алексей Тихменев, а в 1758 году действительный камергер Василий Мошков и другие.
№ 2
В Александровской слободе, как известно, жил некоторое время царь Иоанн Грозный, о жестокости которого нет надобности распространяться: она уже всем известна. Крузе, бывший в Москве в 1572 году, говорит, что царь Иоанн Васильевич, живя со своими опричниками в Александровской слободе, отправляясь в церковь, звонил в колокола сам со своими сыновьями и во время службы пел с церковнослужителями; после службы тут же, в храме, решал все светские дела, делал приговоры, назначал казни кого утопить, кого сжечь и прочее, и распределял, кому быть палачами. Во время обеда стоя читал своей братии-опричникам назидательные книги, после чего, по удалении этой компании, он садился за стол; по окончании обеда он каждый день ходил по темницам и в своем присутствии приказывал заключенных допрашивать и пытать, -- зрелище мук его веселило. Крузе сам был свидетелем, как царь тогда только бывал в хорошем расположении духа, когда присутствовал при совершении пыток и казней. Во время кровавого похода царя в Новгород Крузе и другой иностранец Таубе принимали в нем участие, находясь в царской свите. Описывая страшные новгородские казни, они говорят, что убийства не прекращались в продолжение шести недель и число жертв царского гнева простиралось до 27000 человек.
№ 3
Род Лопухиных если не был из знатных, то принадлежал к числу самых старинных боярских фамилий. Родоначальник Лопухиных Редедя или Редега, воинственный царь касогов, зарезан в единоборстве Мстиславом Тмутараканским в 1022 году. Дети его, названные при крещении Юрием и Романом, служили великому князю. Правнук Романа Редегича, Михайло Юрьевич Сорокоум, имел сына Глеба, родоначальника Глебовых, Колтовских, Лупандиных и Ушаковых. Правнук Глеба Михайловича, Варфоломей Григорьевич, по прозванию Лапоть, имел сына Василия Лопуху, от него-то и пошли Лопухины.
Лопухины давно уже пользовались особенным расположением царицы Натальи Кирилловны. Когда по случаю крещения Петра был стол в Грановитой палате для властей, царевичей, бояр, окольничих и думных людей, а царица угощала у себя в своих покоях самых приближенных, отца и Матвеева, за поставцом в ее хоромах сидел думный дворянин Абрам Никитич Лопухин, дед Евдокии Федоровны. Отец ее, Илларион Абрамович, стал называться Федором после бракосочетания дочери его с царем; также был переименован в 1684 году, по свидетельству Гордона, и отец супруги царя Иоанна Алексеевича, Александр Салтыков, в Федора.
Родина царицы Евдокии Федоровны — село Серебряное, Мещовского уезда, Калужской губернии. Жители этого села почтили память своей «доброй боярышни» преданием, которое утверждает, будто бы царица-инокиня Елена, пользуясь полной свободой в царствование своего внука, проживала иногда летом на своей родине, в своем родном селе, в глубоком уединении в нарочито для нее построенном дворце, из которого вплоть до монастырской церкви (Мещовского Георгиевского монастыря) была устроена крытая стеклянная галерея, через которую она, никем не видимая, во всякое время могла приходить в храм. Недалеко от монастыря есть возвышение, слывущее и доселе в народе под именем «царицын курган»; на этом кургане, вероятно, и был дом владельцев села Серебряного Лопухиных, где родилась и выросла царица Евдокия Федоровна.
Кстати, здесь помещаем старинную песню, слова которой интересны, как имеющие отношение к пострижению царицы Евдокии.
Возле реченьки хожу млада,
Меня реченька стопить хочет;
Возле огньчика стою млада,
Меня огньчик спалить хочет;
Возле милого сижу млада,
Меня милый друг журит, бранит;
Он-то журит, бранит,
В монастырь идти велит:
Постригись, моя немилая,
Посхимися, постылая;
На постриженье выдам сто рублей,
На посхименье тебе тысячу;
Я поставлю нову келейку,
В зеленом саду под яблоней,
Прорублю я три окошечка: