В данном случае он наблюдал за деятельностью и судьбой преп. Максима издалека и сведения о ней получал через несколько рук, и большей частью отрывочно, без систематического порядка. Поэтому представление о втором периоде жизни преп. Максима у него должно было получиться неполное, неясное, сбивчивое, хотя он и был современником всех описанных им событий. Вот все, что мы предположительно можем сказать об авторе синаксарного источника и том пути, каким он получал свои сведения. Непосредственным свидетелем (по крайней мере) всей жизни преп. Максима мы назвать его не можем, хотя это, конечно, не лишает цены некоторые его показания (особенно ст. 2, 4–6 resp. Synaxarium’a).
Что касается времени написания синаксарного источника, то решительное указание на монофелитство как на ересь, по-видимому, указывает на времена после Шестого Вселенского собора, т. е. конец VII в.
Таким образом, происхождение синаксарного источника служит ручательством достоверности, по крайней мере, некоторых его показаний, относящихся к первой половине жизни преп. Максима, а следовательно, говорит и в пользу исторической достоверности и Vita II–VI, и Synaxarium (ст. 2, 4), зависящих от синаксарного источника.
<Замечания об исторической ценности синаксарного жития и находящихся в нем ошибках>
Относительно синаксаря нужно сказать, что хотя он составлен в начале X в., однако ему принадлежит такая же степень достоверности, как и синаксарному источнику, хотя в синаксаре мы уже имеем дело с сокращением и, может быть, даже отрывками этого источника. Так как синаксарный источник, как мы видели, не во всех частях может быть признан безусловно достоверным, то и зависящее от него синаксарное житие преп. Максима не может быть признано свободным от ошибок.
Некоторые ошибки синаксаря объясняются тенденциозностью автора синаксарного источника. Так, например, автор ошибочно ставит принятие преп. Максимом монашества в связь с распространением монофелитства (изданием экфесиса). В данном случае он руководствовался, очевидно, тенденцией представить всю жизнь преп. Максима, известного поборника православия, под углом зрения непрестанной борьбы его против ереси. Отсюда эта борьба с ересью выставляется в синаксаре как мотив, определявший все течение жизни преп. Максима. Вся ошибочность ссылки на этот мотив при объяснении принятия преп. Максимом монашества открывается из вопиющего анахронизма, который вносится ею в биографию св. отца. Если согласиться, что преп. Максим поступил в монастырь по издании экфесиса, т. е. после 638 г., то мы уже ни в коем случае не можем принять свидетельства его письма, что он, уже будучи монахом, присутствовал в Александрии в 633 г. при опубликовании «глав» Кира.
Другие ошибки автора можно объяснить его неосведомленностью, сбивчивостью тех слухов, которыми он пользовался. Таково, например, неправильное указание места ссылки младшего Анастасия (Фракия вместо Лазики) и неверное утверждение, что казнь отсечения руки и языка не простиралась на этого ученика преп. Максима.
Третьи ошибки нужно поставить в вину сократителю. Такова, например, дата исповедничества преп. Максима — при Константине Погонате. Об этом Константине в синаксарях [289] сообщается, что он был убит прислугой в бане Дафн в Сицилии. На самом деле это было с Константом, [290] который официально назывался, действительно, Константином. [291] Вероятно, имя Константина-Константа было дополнено сократительной кличкой Погоната (сын Константа), что и послужило причиной анахронизма в показаниях синаксаря. Равным образом, и общее указание, что преп. Максим пробыл в Лазике 3 года (χρόνοις) могло образоваться из датировки 3 месяцев пребывания преп. Максима в Лазике. [292]
Наконец, в синаксаре есть ошибки или, вернее, неточности, зависящие от того, что автор слишком общо изображает жизнь и деятельность преп. Максима. Отсюда у него получается, что преп. Максим из Хрисополя прямо направился в Рим, что из Рима вернулся в Константинополь с двумя учениками, что он во Фракию был сослан один раз (а не два раза, как на самом деле: в Визию и в Перверы).
289
О преп. Максиме см.:
291