Весьма сомнительна подлинность XXXIII главы Tomus alter. Этой главы нет ни у Анастасия Библиотекаря, ни у Баронио. Нельзя ни в коем случае допустить, чтобы такой добросовестный переводчик, как Анастасий Библиотекарь, [491] опустил эту главу, да и нельзя указать и подходящей причины, которая могла бы побудить его оставить без перевода рассказ об исповедничестве преп. Максима, в то время как он перевел даже заключительное славословие [492] Tomus alter, которое можно было бы опустить без ущерба для повествования. Таким образом, мы необходимо должны считаться с этим внешним свидетельством против подлинности XXXIII главы Tomus alter. Эти же внешние свидетельства подтверждаются и внутренними. Прежде всего, подробное заключительное славословие по своему содержанию более примыкает к XXXI главе Tomus alter, где говорится о том, как преп. Максим победоносно опроверг клеветы своих врагов (будто он не исповедует Пресвятой Девы Марии Богородицей) и после этого был почтен местными клириками, [493] чем к XXXIII главе, где излагается приговор о жестокой казни и ссылке преп. Максима с двумя его учениками: «Gloria tibi, unigenite Deus, — qui eos, qui propter te cum te pelluntur et patriuntur [494] verbo et opere confortas [495] et sapientes lacis in Spirito Sancto. Eos vero, qui tui, et revera proprie semper Virginis [496]matris tuae inimici et veritatis calumniatores sunt, [497] semper confundis [498]— Gloria tibi, Trinitas Sancta — spes et salus universorum, qui in orthodoxa fide adorant te et sermiunt tibi in veritate usque in finem». [499] Далее, из I главы мы видим, что описание мученического подвига преп. Максима вовсе не входило в задачу автора Tomus alter и даже не имелось им в виду; кроме того, во всем Tomus alter речь идет только об одном преп. Максиме; выступление в XXXIII главе обоих учеников его является неожиданностью. Наконец, между Tomus alter и XXXIII главой есть заметное различие и в характере литературной обработки материала: точное указание дат, мест, имен в XXXIII главе исчезает; стиль ровный, ясный и простой заменяется тяжелым, спутанным, периодичным (впрочем, часть этой главы представляет копию официального документа); преп. Максим, обыкновенно называемый «ὁ ἀββᾶ», становится здесь уже «ὁ ἐν ἁγίοις Μάξιμος». [500]
Все это делает для нас несомненным, что XXXIII глава не принадлежит тому автору, который написал Tomus alter, а добавлена позднее, причем этот дополнитель отбросил заключение, как не имевшее теперь смысла, и, таким образом, получился теперешний греческий текст (Комбефи) I–XXXIII, без заключительного славословия. По сходству Tomus alter XXXIII с Adversus Constantipolitanos (в обоих документах казнь распространяется на двух Анастасиев) и по месту нахождения их в одном cod. Regurerianus можно заключать, что оба эти документа принадлежат одному автору.
Ознакомившись с состоянием текста актов преп. Максима, мы должны теперь перейти к изучению Relatio и Tomus alter I–XXXII как исторических источников.
Оба документа, излагающие судопроизводство над преп. Максимом, не представляют собой официальных судебных протоколов и в них много страниц посвящено не столько описанию допроса св. исповедника, сколько беседам его с разными лицами. Однако оба документа, несомненно, написаны современниками и почитателями св. отца. От них веет эпической простотой рассказа, неподдельной искренностью, которая возможна только у современника, а различные детали, [501] точные даты, [502] точное указание лиц [503] выдают в авторе непосредственного очевидца событий. В Relatio автор сам дает ясно понять, что ему вместе с преп. Максимом приходится переносить всевозможные бедствия в отдаленном изгнании. [504] В Tomus alter автор говорит в одном месте [505] как участник в событиях, хорошо осведомленный о положении вещей. В обоих документах автор выражает свое глубокое уважение и благоговение перед личностью преп. Максима. [506] Отсюда видно, что все внутренние признаки говорят за происхождение означенных документов от современников и почитателей св. исповедника. [507]
Несколько труднее решить вопрос, принадлежат ли эти два документа перу одного автора или написаны двумя различными лицами. Нам думается, что всего вероятнее первое предположение. Правда, стиль и общий характер обоих документов немного различен, [508] однако не настолько, чтобы заставлять предполагать непременно двух авторов. Разница между двумя документами легко может быть объяснена, с одной стороны, довольно значительным промежутком времени, которым разделялось их написание, а с другой — различным их назначением. Задача Relatio в некотором роде апологетическая: здесь раскрывается вся несправедливость обвинений, возведенных на преп. Максима на неправедном судилище византийском, [509] и вся незаслуженность назначенного ему наказания — бедственной ссылки. Страдание за истину Христову, страдание от клевет и неправды людской — вот основная идея Relatio, которое в этом отношении можно сравнить с древними мученическими актами. Несколько сложнее задача Tomus alter’a; тут преследуется строго историческая цель: точным изложением описываемых событий автор хочет отнять у врагов истины всякую возможность создавать и распространять превратные слухи о преп. Максиме, а вместе с тем и оттенить на примере св. исповедника, как Господь помогает боящимся Его. [510] Этим различением задачи обоих документов и объясняется то обстоятельство, что в Relatio элемент апологетический преобладает над строго историческим, а в Tomus alter — наоборот.
491
Анастасий Библиотекарь там, где делал сокращения, а не давал целого перевода, всегда делал соответствующие замечания, см.: Collectanea: excerpsii — ex epistola S. Maximi ad Thalassium. См.: PL 129, 562A, cp.: 577A, 583D. Насколько Анастасий Библиотекарь держался буквы оригинала, видно из перевода, например, Tomus alter XXII, 160А, cp.: PL 129, 648A, где он греческий accusat. relat. переводит и по-латыни accusat., хотя такой перевод весьма неудобопонятен.
497
Ср.: гл. XXXI и I — взгляд на монофелитов: «οἱ ἐχθροὶ τῆς ἀληθείας — ἐναντία διαψημιζοντίς» (PG 90, 137Α).
499
Ср. ожидания автора в I главе, что читатели его книги, узнав точно о трудах св. Максима, «δοξάζητε μᾶλλον τὸν φιλάνθρωπον Θεόν, τὸν διδόντα λόγον ἐν ἀνοίξει τοῦ στόματος τῶν φοβουμένων αυτόν» (PG 90, 136D–137Α). Во всяком случае, на Tomus alter XXXIII нет и намека.
501
Relatio III // PG 90, 113С; VI, 120В; XIV, 128D; Tomus alter II // PG 90, 137А; XII, 145В; XXIII, 160С; XXXII, 169В и др.
502
Relatio VI, 121В; XV, 129А; Tomus alter II, 137А; XXIV, 160D; XXV, 161А; XXIX, 163А; XXXI, 168В.
503
Relatio I, 112A; II, 112C; III, 113C; IV, 113D и др. Если не названы сакелларий и патриархи (Relatio I, 109D; XII, 125С), то — как лица общеизвестные, подобно тому как не назван и император.
506
Ὁ δοῦλος Θεοῦ в приложении к преп. Максиму, см.: Relatio I, 109А et
508
Между прочим, в Relatio преп. Максим называется «ὁ κύριος Μάξιμος, ὁ δοῦλος θεοῦ» –I, 109D; II, 112D, III, 113С; «γέρων» – I, 109D; V, 120Α; XII, 123С; XIII, 128Α; XV, 129А; а в Tomus alter более официально: «ὁ μοναχός» II, 137А; «ὁ ἀββᾶς»; XXIII, 160С; XXIV, 160D; XXV, 161С; XXVI, 164А и др. Даты Relatio (день седмицы) не так точны, как даты Tomus alter (индикты и месяцы); притом, Relatio носит более лирический оттенок, чем Tomus alter.
509
Relatio XV, 129Α («καὶ τῇ ἐπαύριον — συμβούλιον ποιήσαντες οἱ τῆς εκκλησίας...») напоминает Μф. 27:1.