Читать онлайн "Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения" - Епифанович Сергей Леонтьевич - RuLit

Преп. Максим стал ученым мужем, который образованием своим превосходил всех своих современников и глубиной своих познаний изумлял все последующие поколения. Закончив высшее образование, которое у греков завершалось философией и богословием, [847] он настолько возвышался над своими современниками, что они не щадили похвал его учености и знаниям и не переставали поражаться богатством и глубиной его мыслей. [848] Его обычно называли философом, [849] «res omnia sapiens», [850] и с таким наименованием он перешел в память последующей истории. [851] Даже враги его не отрицали его учености, и только, желая набросить тень на чистоту его богословско-философских воззрений, называли его оригенистом. [852] К нему за советами обращались люди сведущие и образованные. [853] Става о его учености все время оставалась непререкаемой, и за VII в. мы не можем указать ни одного лица, которое можно было бы поставить наравне с преп. Максимом. «В нем была та полнота истинной мудрости, которая делает обладателей ее предметом удивления и соревнования и которая доставляет им блестящее имя на все времена». [854]

<Общая характеристика преп. Максима>

Если бы мы могли перенестись в VII в., то в лице преп. Максима предстала бы личность необычайная, привлекательная, невольно внушающая уважение. Мы сразу бы заметили, что это личность особенная, не принадлежащая к типу обыкновенных, рядовых людей. Исключительное благочестие и искренняя религиозная настроенность, чистота жизни, сознание святости христианского долга, твердость и непоколебимость убеждений, несокрушимая энергия воли, не способной останавливаться в страхе ни перед каким подвигом или препятствием, а вместе необычайная для времени ученость, — все это в одной цельной натуре, проникнутой одними живыми идеальными стремлениями, живущей одними высшими запросами духа, чуждыми всяких мелочей жизни, — все это невольно выдвигало преп. Максима и возвышало его в глазах всех, кто хотя бы сколько-нибудь уважал и ценил нравственное достоинство человека. Лучшим украшением и как бы венцом этого замечательного характера была необычайная скромность, смирение, самоуничижение преп. Максима. [855] При всех своих познаниях и добродетели он чужд был даже мысли о самопревозношении. «Ни знатность рода, — говорит биограф. — ни образование, в котором ему не было равного, ни высокие добродетели, и ничто другое не могло возбудить в нем высокого мнения о себе: он настолько был проникнут скромностью, что только ее и считал похвалой и украшением жизни и предпочитал ее людской славе». [856] Мало того, при всех своих познаниях преп. Максим не решался выдавать свои решения за безусловные, догматически верные и всегда обращался за советами к другим лицам и старался добиться одобрения с их стороны. [857]

<Вопрос о времени поступления преп. Максима на государственную службу>

Такой-то человек возрос в Византийской империи в начале VII в. в знатной константинопольской семье. По обычаю того времени, он должен был вступить в жизнь, т. е. выступить на арену общественной деятельности. Сын знатных родителей, он мог получить видное место при дворе. Занимал ли он какую-либо должность до возведения в звание протоасикрита, мы не знаем. Некоторые ученые [858] предполагают, что и до этого времени он состоял на государственной службе. Однако вряд ли можно согласиться с этим предположением: дело в том, что в то время, когда преп. Максим мог принять участие в общественной деятельности, события в Византии приняли такой оборот, что всякий, кто дорожил своей совестью и честью, старался держаться подальше от двора и власти. [859]

<Общее политическое положение Византии за время царствования Маврикия и Фоки>

Первые годы жизни преп. Максима вообще были самым смутным и тяжелым временем в истории Византии. Это была эпоха различных политических треволнений и внутренних смут. Еще царствование бережливого, умного и осторожного Маврикия (14 августа 582 г. — 23 ноября 602 г.) не было особенно тяжелым для Византии. Если Империя и должна была напрягать все свои силы в борьбе с внешними врагами, военная сила которых при Хосрое I Нуширванде (532–579) достигла высшей степени развития, то все же внутренние междоусобия в Персии, окончившиеся возведением на шахский престол Хосроя II Парвиза при помощи Маврикия, обеспечили мир на восточной границе. [860] Маврикий даже заботился об упорядочении внутреннего управления Империей. Однако все благие начинания этого государя были стерты военной революцией: на престол вступил ужасный тиран Фока (602–610), начавший свое страшное царствование убийством свергнутого императора и всей его многочисленной семьи. [861] Преп. Максиму в то время было 22 года. Лучшие годы юношеской жизни его в Константинополе пали на страшное время правления этого узурпатора. Даже теперь страшно себе представить то, что делал в Византии этот жестокий государь. Он беспощадно преследовал своих врагов и всех лиц, для него подозрительных, предавал их самым мучительным и даже отвратительным по своей гнусности казням. От его злобы не спасали ни заступничество предстоятелей Церкви, ни стены монастыря, ни одежда инока. [862] Если верить известию «Пасхальной хроники» [863] — документа современного, — то кощунственное убиение св. Анастасия, патриарха Антиохийского, совершено не евреями, [864] а солдатами императорской гвардии (схоластиками). Деспот во внутреннем управлении, своими пороками и жестокостью вызывавший у всех отвращение (даже у родных), Фока нанес непоправимый удар административному механизму и военным силам Византии, а его позорная внешняя политика уступок и постоянные военные неудачи довершили картину бедственного положения Империи. Народ, возмущенный жестокостью императора и бедствиями страны, сжег претории, в которых погиб и императорский архив; [865] в провинциях начались восстания. [866] Персы, как бы в месть за убийство Маврикия, начали ряд победоносных походов. [867] Провинции отпадали одна за другой в руки победителей. Наконец, в 609 г. персы явились под стенами Халкидона. [868]