Мистика преп. Макария — мистика эмоциональная и, так сказать, наглядная. Это — жизнь чувства и ярко–конкретных мистических ощущений. Для преп. Макария нравственная жизнь (очищение), по удалении от всего вещественного[58], сводится к глубоким движениям сердца во внутреннем переживании страха Божия[59], смирения[60], любви[61], в высоком состоянии молитвы[62], при чем все это ощущается как осязательное вселение в душу человека особого духовного начала. Таинственные просвещения носят чисто конкретный характер: они выражаются или в чувственных видениях[63], напоминающих обыкновенные чувственные восприятия, или в мысленных созерцаниях[64], отличающихся тоже какой‑то осязательной наглядностью. Наконец, мистическое соединение с Богом характеризуется у преп. Макария как безмерно сильное воспарение страстной любви — ερως'а[65] к Богу и представляется как вещественное проникновение души и тела силами Божества, доставляющее высшее блаженство душе и возвышающее тело над условиями тленного существования[66]. Весь этот путь возвышения к Богу представляется у преп. Макария как борьба в душе двух вещественных сил — света и тьмы,«плототворящегося»в душе Бога[67] и насильствующего в ней диавола[68]. На ступени очищения сила Божия, действующая в подвижнике, ощущается как небесный огонь, сожигающий скверны души[69]; по достижении бесстрастия — как небесный, вещественно озаряющий душу свет[70]; наконец, на высшей ступени — как совершенное вселение Христа, соединение с Ним в экстатическом состоянии и совершенное срастворение с Ним по телу и душе[71]. Все представления преп. Макария о мистических состояниях носят, таким образом, осязательно–конкретный характер.
Иного типа мистика философская. Это — мистика ума и отвлеченных созерцаний. Ее особенность — в стремлении отрешиться от всего конкретного, чувственного, что выдвигает на первый план значение интеллектуального момента. Вместе с усилением спекулятивного элемента, естественно, в аскетику привносится и упорядочивающая деятельность рассудка, а с ней и научная обработка. У»созерцателей»особенно культивируется тонкий психологический анализ, и в изложение их системы вводится философская терминология. Очищение от страстей понимается»созерцателями»как планомерное уврачевание страстных сил души: επιθυμία и θυμός[72], совершающееся через удаление от всего чувственного[73]. Центр борьбы при этом переносится от внешней практики к внутренней борьбе с помыслами[74]; в целях планомерности ее устанавливается генезис страстей и создается схема восьми помыслов[75]. Таким образом, в аскетическую практику в значительной степени вносится элемент рефлексии. Само собой разумеется, что еще более интеллектуальный момент усиливается в созерцательной стадии[76]. Созерцания не носят уже конкретно–чувственного характера[77], а представляют собой отвлеченные мысленные интуиции о внутренней сущности и цели (λόγος) вещей и действий[78]. В таком же духе созерцателями представляется и высший мистический момент. Он, конечно, есть слияние с Богом, но уже не души и тела, а ума, возвышающегося в экстатическом состоянии до таинственнейшего богопознания по отрешении от всего чувственного и мысленного[79]. Общая черта созерцательной аскетики — ее техническая обработанность, обусловленная преобладанием интеллектуального момента. В аскетику»созерцателей»вносится система, планомерное построение; вырабатываются в ней схемы, классифицируются душевные состояния, определяется их последовательность. Вся аскетическая жизнь делится на три стадии: практическую философию, естественное созерцание, богословие[80]. На каждой стадии планомерно намечается путь уврачевания душевных сил человека и стяжания добродетели и ведения. Например, указывается такой порядок преспеяния в добродетели: от веры и страха Божия рождается воздержание от страстей (против επιθυμία); оно, в свою очередь, обусловливает собой терпение (против θυμός), а в результате достигается высшая добродетель — любовь[81]. В этой упорядоченности преимущество созерцательной аскетики и мистики.
66
Hom.46, n.3. 4; 15, n.38 (р. п. §36); 8, n.6;14, n.4, PG.34,793CD,601С.532С.572D; р. п., с.295. 129–130. 71.106.
69
Hom.25, n.9. 10; 4, n.29; 30, n.6, PG.34, 873В. С; 481А. 725А–В; р. п., с.190. 29. 233.
72
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium 63. 58, PG.40, 1236C‑D,1233D-1236A; р. п., с.580,579 [с.109, гл.86]; Gnosticus (fragm.), ibid. 1285B; р. п., с.637 [с.118, гл.44]. св. Григорий Нисский, De vita Moysis, PG.44, 353C‑D,361D-364A; р. п. I, 290. 299–300. In psalm, inscriptiones I,8, PG.44, 477B‑C; р. п. II, 51; ep. canon, ad Letoium, PG.45, 224A-225A; р. п. VIII, 426–429; npen. Марк Подвижник, Praecepta salutaria 7, PG.65, 1040A (επιθυμία, см. Добротолюбие, т. I,§13, с.476), р. п.(М., 1858), с.281; ibid. 8, 1041А–В (οργή; §16, с.478); р. п., с.284.
74
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium 46. 39, PG.40, 1233A,1232В; р. п., с.577 [с.108, гл.74; с.107, гл.67]. Преп. Марк Подвижник, De lege spirit. 139 squ., PG.65, 921D squ., р. п., с.31 сл.
75
Евагрий, De octo vitiosis cogitationibus, PG.40, 1272A-1276A; р. п., с.603–605 [с.96–98]. У Евагрия эта схема встречается впервые.
76
Созерцание понимается как уврачевание высшей способности — ума — от»неведения»вещей божественных, αγνοια αγνωσία, Евагрий, Сар. pract. 59,58, PG.40, 1236А; р. п., с.579 [с.109, гл.87.86]; преп. Марк Подвижник, Praecepta salutaria. 10, PG.65, 1045ВС (Добротолюбие, т. I, §20, с.481); р. п., с.290.
78
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium 38. 61. 56, PG.40, 1232В,1236В,1233C‑D; р. п., с.577,579 [с.107, гл.66; с.109, гл.89,84]. св. Григорий Нисский, De vita Moysis, PG.44, 377A; р. п. I, 316; De virginitate 22, PG.46, 404A; р. п. VII, 379–380.
79
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium 71, PG.40, 1244A‑B; р. п., с.584 [с.124, гл.12]; De octo vitiosis cogitationibus, 1278A; р. п., с.608. св. Григорий Нисский, De vita Moysis, PG.44, 376–377A. 401D; р. п., I, 315–316,345; In Cant. Cant. hom. I, PG.44, 772D-773A; р. п. III, 21; De virginitate 10, PG.46, 361BC; р. п. VII,333 (см. выше с.284); преп. Марк Подвижник, Praecepta sal. 7, PG.65, 1040C (Добротолюбие, т. I, § 14, с.477–478), р. п., с.282–283.
80
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium 1. 56,59, PG.40, 1221D,1233C‑D,1236A; р. п., с.571,578–579 [с.96, гл.1; с.109, гл.84,87]. ср. св. Григорий Нисский, De vita Moysis, PG.44,336D-337A,360ВС; р. п. I, 270,296; In psalmorum inscriptiones, I,3, PG.44,437D; р. п. II, 8. св. Нил Синайский, De oratione, PG.79, H68A; р. п. I, 173. Это деление было известно, впрочем, и св. Василию Великому, Ер.8,4, PG.32, 253В; р. п. VI4, 29.
81
Евагрий, Cap. practica ad Anatolium, prooem., PG.40, 1221B‑C; С.53, 1233В; р. п., с.570,578 [с.95; 108–109, гл.81].