Третья стратегия, обеспечивающая непрофессиональных судей знаниями и навыками работы с законами, заключалась в том, чтобы особое внимание уделялось обеспечению достоверности документов. Специалисты по исторической социологии указывают на решающую роль делопроизводства в государственном строительстве раннего Нового времени; Энтони Гидденс называет подобные практики «надзором» (surveillance), имея в виду систематический учет на бумаге людских и материальных ресурсов[133]. Московские законы с конца XV века тоже уделяли особое внимание достоверности юридических документов. Судебник 1497 года оговаривал необходимость скреплять грамоты печатью судей и заверять их подписями дьяков и, кроме того, регулировал составление документов о холопстве. В Судебнике 1550 года также делается упор на пошлинах, печатях, подписях, а еще обозначены некоторые новые перспективы. Так, вводится тюремное заключение и телесные наказания для подьячих, допускавших злоупотребления при составлении документов. Судебник развивал нормы предыдущего свода о регистрации кабал на холопство, устанавливал статьи о конфиденциальности судебных показаний, достаточно детально рассматривал подготовку судебного протокола подьячими, включая утверждение и подпись документа дьяками. В 1570-х годах наемник-военный Генрих фон Штаден оставил свидетельство о некоторых из подобных процедур, отметив то, как писцы защищают документы от подделки и копирования, заверяя их подписями на обеих сторонах листа, особенно по местам склейки[134].
Судебник 1550 года также ввел важный запрет на делопроизводственную работу на дому. Этот запрет в дальнейшем не раз подтверждали, а жалоба на его нарушение была одной из самых частых среди обвинений суда в коррупции[135]. Пространная десятая глава Соборного уложения 1649 года, посвященная судебному процессу, содержит в себе еще больше норм о подтверждении документа подписями, его регистрации и достоверности. После того как дьяк удостоверял протокол, было запрещено вставлять в него или изымать из него части текста или целые документы[136]. Во второй половине XVII века указы определяли рабочее время для приказных, появлялись инструкции о заверении документа и его структуре и о том, что дьяки и подьячие должны были хранить в тайне показания участников дела; была предпринята ревизия обвинительного процесса в результате многочисленных жалоб на порядок разрешения земельных конфликтов[137].
Четвертая стратегия позволяла удостовериться, что воеводы на местах соблюдают все процессуальные требования и верно применяют закон. Она заключалась в надзоре за воеводами и их подчиненными, которые были обязаны отчитываться перед приказами на ключевых стадиях ведения важных дел или ожидать вердикта из Москвы[138]. По некоторым важным процессам приказы могли направлять воеводам перечни вопросов для свидетелей. Когда дело доходило до вынесения смертного приговора, воеводы и сами обращались в приказы для вынесения приговора, даже если они были не обязаны это делать (см. главу 7). Как позже скажет Петр I, контроль из центра был необходим для того, чтобы «от недознания в разсуждении» судьи на местах не смогли ошибочно наказать человека слишком жестоко или даже приговорить его к смерти. В царской грамоте 1677 года из Разрядного приказа севскому воеводе, расследовавшему ведовство, отчетливо виден детальный контроль: «И вы б того драгуна Емельку велели в Севску сыскать, и против его челобитья в Севску расспросить, и дали б ему в том очную ставку, и сыскали про то накрепко. А будет доведется, и его Емельку велели в том пытать и огнем жечь. И что о том в сыску объявится, и вы б о том к нам… писали, а отписку велели подать в Разряде». Подобным же образом, в деле 1649 года в Ельце судье было предписано допросить двух обвиняемых перед орудиями пыток, а если они не признаются, то их следовало пытать и писать о результатах в Москву[139].
133
134
Подпись и печать: Судебник 1497 г. Ст. 15–18, 22–26, 40: РЗ. Т. II. С. 56–57, 59. Документы о холопстве: Судебник 1497 г. Ст. 18, 42, 66: РЗ. Т. II. С. 56, 59–60, 62. Судебник 1550 г. Ст. 4–5, 28–9, 76–80: РЗ. Т. II. С. 97, 102, 115–116.
135
Запрет брать документы на дом: Судебник 1550 г. Ст. 28: РЗ. Т. II. С. 102; Соборное уложение. Гл. 10, ст. 13: РЗ. Т. III. С. 103. Наказные статьи тюменскому воеводе: ПСЗ. Т. III. № 1670. С. 561 (1699). Изветы на чиновников, хранящих делопроизводственные книги дома: РГАДА. Ф. 210. Севский стол. Стб. 294. Л. 311–330 (1676); ДАИ. Т. X. № 23 (1682).
136
Соборное уложение. Гл. 10, ст. 11, 12, 21, 22, 137 (о составе и ведении дел), 128–129 (записные книги), 246–250 (подписи): РЗ. Т. III. С. 103, 105, 119, 121, 144–145.
137
Рабочие часы дьяков: ПСЗ. Т. I. № 237 (1658), 462 (1669), 477 (1670); ПСЗ. Т. II. № 839 (1680); ПСЗ. Т. III. № 1393 (1691). Рабочие часы судей и бояр: ПСЗ. Т. II. № 621 (1676), 777 (1679). Инструкции: ПСЗ. Т. II. № 742 (1678), 964 (1682), 1241 (1687), 820, 826 (1680); ПСЗ. Т. III. № 1576 (1697), 1608 (1697). Ревизия: ПСЗ. Т. II. № 1140 (1685).
138
В Московском государстве постоянно разъезжали гонцы, используя скоростную систему ямской гоньбы, к которой воеводам не следовало прибегать для несрочной корреспонденции: ПСЗ. Т. I. № 18 (1649); АМГ. Т. III. № 465 (1661). Сверхконтроль из центра:
139
ПСЗ. Т. VI. № 3847 (1721).