Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Сложности в найме палача были симптомом проблемы набора персонала в условиях скудной экономики. Россия была огромной, редконаселенной империей, находившейся в климатическом поясе, где сельское хозяйство обеспечивало лишь минимальное воспроизводство. Благодаря таким суровым реалиям правительство часто заходило в тупик в своих централизаторских усилиях, особенно на уровне местной администрации. Что до палачей, то государство выплачивало им жалованье, гарантируя этим исполнение обязанностей. Можно задаться вопросом, почему в Московии не создали оплачиваемые учреждения повсеместно, вместо того чтобы полагаться на местные сообщества в выборе персонала. Такой вопрос вызывает ряд мыслей общего порядка. Традиции и высокая стоимость, вероятно, объясняют то, почему централизованное Московское государство столь основательно опиралось на участие местных сообществ. Обычай выбирать общиной людей для исполнения общественных функций был издавна характерен для восточных славян. С древнейших времен до XIX века главы домохозяйств составляли совет старейшин для управления деревней и осуществляли связь с землевладельцами и государством. Европейская и русская общественная мысль XIX века идеализировала подобную общинную организацию (как и коллективный труд земледельцев), видя в ней самобытные корни демократии и социализма. Русские историки конца XIX – начала XX века, вдохновленные возникновением политических партий и выборной Думы после революции 1905 года, искали в московском периоде свидетельства исконно-русских корней демократии и нашли их в обычае жителей, характерном для раннего Нового времени, выбирать из своей среды людей в местное самоуправление. Пионерские исследования М.М. Богословского об институтах сельского управления демонстрируют процветающее крестьянское самоуправление на Русском Севере в XVII веке – выбранные на местах земские судейки занимались принятием судебных решений, сотрудничая с воеводами в уголовной сфере. В этом вопросе такие исследователи, как Б.Н. Чичерин и М.М. Богословский, искали политическое противостояние между центральной, «приказной» властью и местными выборными, «земскими» служащими, но в последнее время историки этого противостояния не видят и рассматривают их отношения скорее как взаимодействие или по крайней мере как повиновение государственной власти[178].

Неудивительно, что Московское государство воспользовалось такими традициями, устанавливая систему местного уголовного правосудия. Привлечение местного сообщества к вынесению судебных решений отразилось уже в самых ранних московских судебниках: сообщества платили пеню за нерешенное убийство[179]. Судебники 1497 и 1550 годов предписывали судьям великого князя работать в присутствии общинных старост и «лучших людей». Хотя эта практика постепенно приходила в упадок, участие местного сообщества все равно сохранялось как обычай. Например, местные выборные свидетели (понятые) присутствовали при арестах и осмотрах мертвого тела, и им же отдавались на поруки обвиняемые, свидетели и все, кто участвовал в суде[180].

Привлечение местного сообщества к обязательной службе обходилось Москве дешевле, и в этом и заключалась ключевая безденежная налоговая стратегия поддержания централизованного проекта государственного строительства[181]. Историки называли этот аспект русского общества «патримониальным», «литургическим» или даже свидетельством «рабской ментальности», из-за которой русские будто бы охотно приняли эти наложенные государством оковы[182]. Но ни один из этих терминов не дает ответа на вопросы; подобное психологизирование также не выглядит необходимым. Московская служилая организация общества являлась стратегическим инструментом для достижения государством социального контроля, территориальной экспансии и обогащения элиты в условиях ограниченных ресурсов.

178

Самоуправляемые крестьянские сообщества: Hoch S.L. Serfdom and Social Control. Выборы земских судей: АЮ. № 332 (1557–1581). Чичерин Б. Областные учреждения С. 471; Богословский М.М. Земское самоуправление. Отказ видеть в земских органах оппозицию, особенно в отношении губных старост: Torke H. – J. Die staatsbedingte Gesellschaft; Глазьев В.Н. Власть и общество. С. 67–68, 135; Keep J. Bandits and the Law. Р. 216; Седов П.В. Закат Московского царства. С. 403–410. Современные исследования сообществ Русского Севера: Швейковская Е.Н. Государство и крестьяне России; Torke H. – J. Die staatsbedingte Gesellschaft; Жуков А.Ю. Управление и самоуправление в Карелии в XVII в. Великий Новгород: НовГУ, 2003.

179

Пеня за неопознанные тела впервые упоминается в древнерусском праве: The Laws of Rus’: Tenth to Fifteenth Centuries / Trans. and ed. D.H. Kaiser. Salt Lake City, Ut.: Charles Schlacks Jr. Publisher, 1992. Аrt. 3. Р. 20. Подобная пеня в XVII в. составляла четыре рубля, четыре алтына и полторы деньги: Новоуказные статьи 1669 г., № 124: ПРП. Т. VII. С. 433–434; РГАДА. Ф. 1107. № 703. Л. 16 (1635), № 1929 (1671); Ф. 210. Приказной стол. Стб. 1151. Л. 107–120 (1676).

180

Работа с представителями местного населения: Судебник 1497 г. Ст. 38: РЗ. Т. II. С. 59; Судебник 1550 г. Ст. 62, 68: РЗ. Т. II. С. 109, 112. ААЭ. Т. I. № 196 (II) (1542); ДАИ. Т. I. № 87 (1555); Богословский М.М. Земское самоуправление. Кн. II. С. 180–183. Порука: Судебник 1550 г. Ст. 56–57: РЗ. Т. II. С. 107–108. Медынская грамота 1555 г. Ст. 2, 6: ПРП. Т. IV. С. 181–183. Указная книга Разбойного приказа 1616/1617 г. Ст. 2: ПРП. Т. V. С. 189.

181

Фискальный фундамент государственного строительства: Hellie R. Russia, 1200–1815; Hartley J. Russia as a Fiscal-Military State. Еще одной немонетарной фискальной стратегией было закрепощение.

182

Патернализм: Pipes R. Russia under the Old Regime. Р. 22–24. «Литургический» в смысле относящегося к службе, а не религиозного обряда: Mousnier R. Social Hierarchies, 1450 to the Present / Тrans. P. Evans. New York: Schocken Books, 1973. Сh. 9. Топос рабства: Poe М. “A People Born to Slavery”; Rancour-Laferriere D. The Slave Soul of Russia: Moral Masochism and the Cult of Suffering. New York University Press, 1995. Р. 1–2. Различные взгляды на то, почему элита приняла обязательную службу: Pipes R. Russia under the Old Regime. P. xxi – xxii; Hellie R. Thoughts on the Absence of Elite Resistance in Muscovy // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2000. Vol. 1. № 1. Р. 5–20; Poe М. “A People Born to Slavery”; Idem. What Did Russians Mean When They Called Themselves “Slaves of the Tsar”? // Slavic Review. 1998. Vol. 57. P. 585–608; Kollmann N.S. By Honor Bound; Kondratieva T. Gouverner et nourrir: du pouvoir à la Russie, XVIe – XXe siècles. Paris: Belles Lettres, 2002.