Убийство было преступлением, при расследовании которого легче всего было заручиться поддержкой населения. Согласно изложению В.Н. Глазьева, в Воронеже мертвые тела привозили к местной церкви, и окрестные жители собирались для их осмотра, ожидая прибытия властей. В рассмотренных нами судебных делах мы встречаем различный процессуальный порядок: иногда тело оставалось на месте преступления (как на Белоозере в 1688 году), а в других случаях его могли перемещать. В 1683 году останки доставили с места преступления в соседнюю деревню, в 1699 году покойника привезли в его дом, а в 1714 году тело было взято «за сторожу» (под охрану) в местном монастыре[190].
В случае серьезного преступления местные выборные чиновники – сотские, пятидесятские и десятские – часто брали инициативу в свои руки. В 1657 году деревенский сотник и десятский начали расследование по жалобе крестьянина об избиении его брата до смерти соседом. Они хотели дать подозреваемого на поруки, но тот отказался иметь с ними дело. Воевода попытался помочь выборным, трижды отправив конвой для ареста, но безуспешно. В 1688 году на Белоозере деревенский пятидесятник взял на себя доставку крестьянина «в губную избу перед стольника и воеводу перед Василья Ивановича Корачарова». Крестьянин обвинялся в убийстве другого крестьянина во время варки пива к грядущему празднику Николы Чудотворца. Пятидесятник уже осмотрел мертвое тело при очевидцах, а церковный дьячок составил соответствующую запись[191].
Но обычно расследованием уголовных дел руководили воеводы или губные старосты. Подготовка к суду требовала людских ресурсов: трупы и нанесенные увечья следовало освидетельствовать, арестовать подозреваемых и доставить свидетелей. В московских приказах судьи располагали вооруженными отрядами для проведения арестов и обеспечения суда. В сельской местности губные старосты и воеводы привлекали весь доступный персонал и выборных. Иногда было достаточно служащих губной избы. Например, в 1643 году губной староста Устюжны Железнопольской отправил целовальника для осмотра тела. В 1683 году губной староста того же уезда отрядил своего дьячка вместе с воеводским приставом для того, чтобы арестовать человека. В 1670 году белозерский губной староста послал целовальника освидетельствовать раненую женщину и опросить свидетелей; жертва опознала в преступниках банду грабителей. Иногда воеводы использовали и своих подчиненных, и персонал губной избы. Например, в 1687 году воевода на Белоозере отправил губного целовальника арестовать подозреваемого в убийстве, а его преемник в 1692 году приказал губным дьячкам задержать подозреваемого в убийстве и обследовать тело, а во второй раз направил трех площадных подьячих для ареста того же человека[192].
Площадные подьячие обладали навыками, для того чтобы записывать показания и составлять поручные записи и отписки по результатам подобных поручений[193]. Воеводы нередко посылали своих приставов, рассыльщиков, пушкарей, стрельцов и слуг из местных монастырей[194]. В 1679 году, например, белозерский воевода отправил стрельца в деревню, чтобы он вместе с сотским осмотрел женщину, избитую мужем, и арестовал подозреваемого. Согласно показаниям, женщина уже не раз жаловалась на насилие мужа сотскому, который всегда приказывал ей остаться с мужем. В 1673 году воевода велел служке местного монастыря и десятскому из близлежащего села арестовать подозреваемого и обследовать тело. Они сообщали, что подозреваемый «без ног, ходить не может, и вести-де ево было… нельзе»[195].
Воеводы и губные старосты привлекали столь разных по статусу и занятиям людей к исполнению служб потому, что испытывали дефицит в людских ресурсах. Скажем, в одном случае в 1662 году, когда белозерскому губному старосте приказали прислать в столицу четырех обвиняемых вместе с судебным делом, он писал: «А губных целовальников и приставов послать было за ними неково, только на Белоозере губных целовальников два человека… у тюрьмы беспрестанно день и ночь; а приставы в сьезжей избе немногие люди, и те в розсылке в Белозерском уезде для ради твоих, великого государя, дел по твоим, великого государя, указным грамотам». В итоге он отправил дела и обвиняемых вместе с белозерскими кирпичниками[196].
190
191
РГАДА. Ф. 1107. № 1423 (1657). РГАДА. Ф. 1596. № 45. Л. 1 (1688); похожее дело: РГАДА. Ф. 1107. № 4375 (1699).
192
РГАДА. Ф. 1171. № 75. Л. 1 (1643), и № 170. Л. 1–2 (1683). РГАДА. Ф. 1107. № 1849. Л. 1 (1670). РГАДА. Ф. 1596. № 39. Л. 3 (1687). РГАДА. Ф. 1107. № 3906. Л. 3, 18 (1692); похожее дело, с участием губного дьячка и рассыльщика: РГАДА. Ф. 1107. № 4438. Л. 2 (1700).
193
Два площадных подьячих (все дела в: РГАДА. Ф. 1107): арестовать двух человек, обвиненных в нападении, № 1926. Л. 3 (1671); опросить местное население в Белоозере, № 2100. Л. 1 (1673); осмотреть раненое тело, № 2560. Л. 1, и № 2475. Л. 1 (1678); осмотреть и опросить человека, получившего тяжкие телесные повреждения, № 2555. Л. 2 (1678).
194
Служащие воеводской избы (все дела в: РГАДА. Ф. 1107): рассыльщик производит арест, № 74. Л. 2 (1613); два подьячих осматривают раненого, № 823. Л. 3 (1638); пристав преследует вора и собирает украденные вещи, № 1058. Л. 1 (1645); пристав арестовывает подозреваемого, № 1219. Л. 2 (1650).
195
РГАДА. Ф. 1107. № 2655. Л. 2, 6 (1679), и № 2099. Л. 1–2 (1673). Другие примеры (все дела в: РГАДА. Ф. 1107): пушкари в 1624 г. (№ 369. Л. 3), в 1628 (№ 482. Л. 1), в 1637 (№ 774. Л. 2), в 1638 (№ 823. Л. 1) и в 1639 (№ 871. Л. 1); стрелец из Белоозера получил приказ арестовать обвиняемого в нападении и воровстве в 1672 (№ 2004. Л. 469); подобное дело, 1678 г., был отправлен монастырский слуга (№ 2547. Л. 2–3).