Представляется, что для ответа на поставленные вопросы нужны не усилия отдельных ученых, а крупномасштабные исследования.
Часть 2 ст. 312 УК предусматривает ответственность за сокрытие или присвоение имущества, подлежащего конфискации по приговору суда, а равно за иное уклонение от исполнения вступившего в законную силу приговора суда о назначении конфискации имущества.
В связи с утратой силы ст. 52 УК «Конфискация имущества» диспозиция анализируемой статьи не претерпела редакционных изменений, однако значительно изменилось назначение выраженных здесь запретов. Часть 2 ст. 312 УК больше не призвана обеспечивать исполнение такого вида наказания, как конфискация имущества, поскольку он исключен из перечня наказаний. Однако в уголовном процессе сохранился институт так называемой специальной конфискации имущества. Из-за наличия последней, как было замечено в литературе, и сохранена неизменной диспозиция ч. 2 ст. 312 УК[763].
Термин «конфискация» имеет латинское происхождение. Глагол «confiscare» означает «отбирать имущество в казну». В современной интерпретации «конфисковать» значит «принудительно изымать деньги, имущество, землю, какие-либо ценности в собственность государства»[764]. С обращением принудительно и безвозмездно изъятого имущества в собственность государства связывают понятие «конфискация» в российской юридической науке[765].
С учетом положений уголовно-процессуального закона могут быть принудительно и безвозмездно изъяты с обращением в собственность государства следующие предметы;
1) имущество, деньги либо иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем (п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК)[766];
2) орудия преступления, принадлежащие обвиняемому (п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК)[767];
3) иные предметы, представляющие ценность, признанные в соответствии с ч. 1 и 2 ст. 81 УПК вещественным доказательством, при неустановлении их законных владельцев (п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК).
Нетрудно заметить, что конфискованы в уголовном процессе могут быть только предметы, признанные доказательствами по делу. В ч. 4 ст. 81 УПК прямо подчеркнуто: «Предметы, изъятые в ходе досудебного производства, но не признанные вещественными доказательствами, подлежат возврату лицам, у которых они были изъяты».
Основной объект преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 312 УК, думается, можно с учетом сказанного определить как общественные отношения, обеспечивающие обязательность судебного приговора в части применения конфискации имущества в порядке соответствующего решения вопроса о судьбе вещественных доказательств[768].
Поскольку собственником конфискованного имущества по вступившему в законную силу приговору суда становится государство, постольку описанные в ч. 2 ст. 312 УК деяния способны причинить вред и дополнительному объекту — отношениям государственной собственности.
К числу обязательных признаков анализируемого состава преступления относится его предмет.
Думается, что у всех деяний, перечисленных в ч. 2 ст. 312 УК, предмет один и тот же — имущество, которое суд во вступившем в законную силу приговоре в порядке решения вопроса о судьбе вещественных доказательств постановил обратить в собственность государства.
Такой вывод сделан нами с учетом следующих моментов.
Во-первых, Конституция РФ запрещает безвозмездно лишать кого-либо его имущества, иначе как по решению суда (ч. 3 ст. 35).
Во-вторых, все предусмотренные в ч. 2 ст. 312 УК деяния, если принимать во внимание изложенный здесь текст, могут рассматриваться в качестве способов уклонения от исполнения вступившего в законную силу приговора суда о конфискации имущества, иначе законодатель не прибег бы к использованию в качестве определения слова «иное».
В-третьих, уголовно-процессуальный закон, определяя круг вопросов, подлежащих решению в резолютивной части обвинительного приговора (ст. 308-309 УПК), не предусматривает иного варианта назначения конфискации имущества, кроме как в рамках решения вопроса о вещественных доказательствах (п. 2 ч. 1 ст. 1, ст. 309 УПК).
С учетом сказанного нужно отказаться от мысли, что имущество может считаться подлежащим конфискации с момента совершения преступления. Подобное мнение, нередко высказывавшееся при анализе ч. 2 ст. 185 УК РСФСР[769], с действующим законом находится в явном противоречии.
Не может быть безоговорочно принято и утверждение, что предметом данного преступления является имущество, подвергнутое описи или аресту[770]. Дело, конечно, не в том, что конфискации подлежит также имущество, которое на момент постановления приговора не обнаружено. Такой возможности закон теперь не предоставляет[771]. И это, думается, вполне взвешенное решение законодателя.
763
См.; Новое в уголовном законодательстве Российской Федерации / Сост. Л. Л, Кругликов. Ярославль, 2004. С. 16.
766
Согласно п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК имущество, полученное в результате преступных действий либо нажитое преступным путем, может также передаваться его законному владельцу.
767
Согласно п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, могут быть также переданы в соответствующее учреждение или уничтожены.
768
Вопрос о специальной конфискации решался в рамках вопроса о вещественных доказательствах также и в УПК РСФСР 1960 г. Высшие судебные инстанции при этом обращали внимание судов на то, что конфискацию имущества в качестве дополнительного наказания следует отличать от конфискации предметов, признанных вещественными доказательствами. Из этого исходил, например, Президиум Верховного Суда РФ, отменяя судебные решения в части определения судьбы вещественных доказательств с передачей уголовного дела по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 188 УК, на новое судебное рассмотрение. Президиум счел неправильным то, что суд, признав П. виновным в покушении на контрабанду и тем самым указав, что доллары США являлись предметом преступления, постановил возвратить эти доллары по принадлежности П., тогда как в соответствии с п. 1 ст. 86 УПК РСФСР суд должен был обратить их в доход государства (см.: Законность. 1999. № 8. С. 59).
769
См., например: Ворошилин Е. В., Здравомыслов Б. В., Кладков А. В. Новое советское уголовное законодательство. Особенная часть. М., 1985. С. 42. Обоснованная критика данной позиции дана А. И. Друзиным (см.: Друзин А. И. Уголовно-правовое обеспечение реализации судебного акта: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2001. С. 18-19.).
770
См.: Уголовный кодекс Российской Федерации: Научно-практический комментарий. Ярославль, 1994. С. 503.
771
Такое было вполне возможно применительно к конфискации имущества как дополнительному наказанию. Так, в ч. 1 ранее действовавшей ст. 64 УИК РФ значилось: «Судебный исполнитель немедленно по получении исполнительного документа, копии описи имущества и копии приговора суда проверяет наличие имущества, указанного в описи, выявляет другое имущество, подлежащее конфискации, и включает его в опись. Если опись имущества не производилась, судебный исполнитель принимает меры по выявлению имущества осужденного, подлежащего конфискации по приговору суда, и при его обнаружении составляет в соответствии с законодательством Российской Федерации опись этого имущества». Назначая конфискацию имущества при наличии в материалах дела акта органа предварительного расследования об отсутствии имущества, суды исходили из указаний Пленума Верховного Суда СССР о том, что «необнаружение имущества к моменту постановления приговора само по себе не является препятствием для назначения этого дополнительного наказания, поскольку имущество, подлежащее конфискации, может быть выявлено и при исполнении приговора» (Абз. 2 п. 3 постановления № 7 Пленума Верховного Суда СССР от 29 сентября 1953 г. «О судебной практике по применению конфискации имущества» в ред. постановления № 7 Пленума Верховного Суда СССР от 29 августа 1980 г. (см. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1986. М., 1987. С. 482). Такая позиция практиков одобрялась и учеными (см., например: Бойкое А. И., Бойков в. Г. Типичные ошибки судов в применении наказания без изоляции от общества // Вопросы совершенствования правоприменительной деятельности в борьбе с преступностью. Орджоникидзе, 1983. С. 53-56; Гальперин И. М., Мельникова Ю. Б. Дополнительные наказания в современных условиях борьбы с преступностью // Советское государство и право. 1978. С. 86-93). Однако некоторые авторы высказали отрицательное отношение к подобной практике (см., например: Дуюнов В. К., Цветинович А. Л. Дополнительные наказания: теория и практика. Фрунзе, 1986. С. 96-97; Марогулова И. Л. Вопросы применения конфискации имущества // Проблемы совершенствования советского законодательства / Тр. ВНИИСЗ. М., 1978. Вып. 13. С 204-205).