4.3. Побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК)
Решение задачи применения уголовного наказания в соответствии с уголовным законом в некоторых случаях напрямую зависит от самого осужденного. В первую очередь это касается тех видов уголовного наказания, реализация которых невозможна без выполнения содержащихся в приговоре требований непосредственно осужденным. Законодателем учтен этот момент применительно к таким видам уголовного наказания как лишение свободы и арест[782] при регламентации ограничений, направленных на предупреждение различных форм уклонения от отбывания этих видов наказания.
Одним из таких ограничений являются положения ст. 313 УК. Часть 1 названной статьи гласит; «Побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи, совершенный лицом, отбывающим наказание или находящимся в предварительном заключении, наказывается...»
Ознакомление с приведенным текстом позволяет заключить, что данная статья, помимо указанного выше, имеет и иное назначение. Она также преследует цель предупредить уклонение обвиняемого и подозреваемого от выполнения обязанностей, вытекающих из содержания примененных к ним мер процессуального принуждения, связанных с лишением их свободы[783]. Вряд ли поэтому верно сводить объект предусмотренного ст. 313 УК преступления к общественному отношению, складывающемуся между государством и лицом, совершившим преступление, по поводу уголовной ответственности, как это делает М. Р. Гарафутдинов[784]. В то же время утверждение, что «объектом данного преступления является нормальная деятельность учреждений, ведающих исполнением наказания в виде лишения свободы, а так же органов суда и следствия», неточно[785]. Такое определение объекта побега слишком широко, оно не учитывает специфику данного посягательства, не позволяет выделить последнее среди других преступлений против правосудия и отличить от преступных деяний против порядка управления[786].
Думается, что, несмотря на сложный характер состава преступления, предусмотренного ст. 313 УК, объект его может быть определен и в обобщенном виде. Его составляют общественные отношения, обеспечивающие обязательность процессуальных актов в части подчинения субъекта предписанной данными актами мере принуждения, связанной с лишением свободы.
Среди этих отношений можно выделить, по крайней мере, две группы:
1) общественные отношения, обеспечивающие обязательность процессуальных, точнее сказать, судебных актов в части отбывания осужденным таких видов уголовного наказания, как арест[787], лишение свободы на определенный срок и пожизненное лишение свободы;
2) общественные отношения, обеспечивающие обязательность для обвиняемых и подозреваемых в совершении преступления процессуальных актов, посредством которых к данным лицам применены принудительные превентивные меры, связанные с лишением свободы.
Признавая важной уголовно-правовую защиту этих отношений, мы должны вместе с тем обратить внимание на то, что российское уголовное законодательство не всегда ее обеспечивало. Так, постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г. ответственность за аналогичный состав преступления была исключена из УК РСФСР 1922 г. В объяснительной записке к проекту изменений данная отмена была мотивирована тем, что побег невозможен, если места лишения свободы соответствуют своему назначению, и что кара за побег фактически была бы карой за плохое состояние мест лишения свободы и слабый надзор тюремной стражи[788].
В подобных доводах немало рационального. От состояния уголовно-исполнительной системы зависит многое. Так, в 2002 г. по сравнению с 2001 г. количество побегов из мест лишения свободы сократилось на 40,1%, а из следственных изоляторов — на 42,9%. Такое снижение отчасти можно объяснить применением целого комплекса мер, в частности, оборудованием 932 соответствующих объектов инженерно-техническими средствами охраны и надзора, поддержанием этих средств в исправном состоянии, разделением функций охраны и надзора, увеличением финансирования, сокращением численности контингента осужденных, улучшением обеспеченности последних жилой площадью (увеличением таковой с 1м2 до 3,5м2 за последние два года)[789]. Не предусматривает ответственности за побеги из мест лишения свободы и современное законодательство некоторых зарубежных стран. Например, УК Германии не содержит норм, по которым наказывалось бы не связанное с применением насилия самоосвобождение осужденного к лишению свободы, хотя другие лица, не являющиеся освобождаемыми, за освобождение заключенного подлежат ответственности в соответствии с § 120 УК ФРГ[790].
782
«Реализация наказания в виде лишения свободы охватывает два взаимосвязанных аспекта: исполнение и отбывание наказания, — правильно пишет А. И. Друзин. — Составляя единый процесс осуществления карательного воздействия на отбывающих лишение свободы, они обращены к различным субъектам уголовно-исполнительных отношений. "Исполнение” характеризует деятельность органов и учреждений уголовно-исполнительной системы... "Отбывание” обращено к осужденным...» (Друзин А. И. Воспрепятствование исполнению судебного акта. Ульяновск, 2001. С. 66). То же можно сказать и об аресте.
783
По подсчетам Л. Л. Кожевникова в 9% случаев применения ст. 313 УК судами Волгоградской области данная статья применялась к обвиняемым, заключенным под стражу в качестве меры пресечения (см.: Кожевников Л. Л. Виды обязанностей обвиняемого, их содержание и регламентация в процессуальном законе: Препринт. Волгоград, 2003. С. 43).
784
См.: Гарафутдинов М. Р. Ответственность за побег из мест лишения свободы, предварительного заключения или из-под стражи по уголовному праву Российской Федерации: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 1995. С.38.
785
Иванов В. Д. Вопросы борьбы с посягательствами против правосудия в деятельности органов суда и следствия Казахской ССР: Учебное пособие. Караганда, 1975. С. 31.
786
С этих же позиций мы критически подходим к определению объекта анализируемого преступления, которое дают Д. Б. Бектибаев и К. В. Мазняк. Первый из названных ученых признает в качестве такового «установленный судом режим, признанный необходимым для перевоспитания осужденного» (Бектибаев Д. Б. Ответственность за преступления против социалистического правосудия по УК Казахской ССР. Алма-Ата, 1962. С. 6). По мнению же второго из указанных авторов в качестве объекта побега выступают правоотношения, возникающие между правонарушителем (арестованным, подследственным, осужденным), с одной стороны, и органами, исполняющими арест— меру пресечения в виде содержания под стражей или наказание в виде лишения свободы, — с другой (см.: Мазняк К. В. Побеги заключенных и борьба с ними. М., 1968. С. 9).
787
Многие ученые совершенно правильно отмечают, что арест по своей сущности является разновидностью лишения свободы. При этом делаются обоснованные ссылки на ст. 54 УК и ст. 69 УИК (см., например: Друзин А. И. Указ. соч. С. 67; Уголовное право России. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Ф. Р. Сундурова. Казань, 2003. С. 423-424; и др).
789
Подробнее об этом см.: Деятельность пенитенциарной системы // Российская юстиция. 2003. № 6. С. 77.