Была ли у Штрассера своя платформа? Сам Грегор Штрассер, а позднее его брат Отто пытались доказать, что этот нацист номер два был «левым» и что его разногласия с Гитлером носили принципиальный характер. Однако два обстоятельства убеждают нас в том, что борьба между Штрассером и Гитлером была только борьбой за власть.
Во-первых, Штрассер, который упорно выдавал себя за «социалиста» и за защитника прав трудящихся, неоднократно блокировался с крайне правыми — от графа Ревентлова до Людендорфа, а впоследствии и до Шлейхера. Так что, когда дело доходило до реальной политики, Штрассер быстро забывал свои леворадикальные социалистические лозунги.
Во-вторых, почти все ближайшие сотрудники Штрассера, которые на словах были еще «левее» его, начиная с Геббельса, кончая Рустом и гаулейтером Кохом, после убийства Штрассера верой и правдой служили Гитлеру. Никаких «идейных» разногласий с фюрером у них не обнаружилось. Так что оппозиция Штрассера была даже не «разновидностью» немецкого фашизма. Это была просто борьба двух хищников. И Гитлер оказался в этой борьбе более вероломным, более бессовестным и более хитрым.[32]
Однако в 1925 году вопрос о том, кто кого низвергнет, далеко еще не был решен. Первый бой между Гитлером и Штрассером произошел по инициативе последнего осенью 1925 года. Конкретным поводом к выступлению Штрассера послужил вопрос об экспроприации земель и владений бывших княжеских домов. Все левые партии Германии требовали безвозмездного отчуждения княжеских владений, принадлежавших им до 1918 года. Нацистская верхушка во главе с Гитлером без всяких колебаний стала на сторону реакции, которая желала вернуть поместья их бывшим владельцам. 22 ноября 1925 года Штрассер по собственной инициативе созвал в Ганновере конференцию северогерманских функционеров. Он предполагал не только осудить позицию Гитлера по отношению к князьям, но и заменить пресловутые «двадцать пять пунктов», т. е. официальную гитлеровскую программу 1920 года, своей, штрассеровской программой, в которой, между прочим, была предусмотрена экспроприация помещичьих земель, а также промышленного капитала, установление нового экономического строя — «государственного феодализма» и замена рейхстага сословными палатами по примеру итальянских фашистов. Гитлер отказался явиться на конференцию, где он был бы в меньшинстве. В качестве своего представителя он послал Федера. Среди северогерманских бонз оказался перебежчик — кельнский гаулейтер Роберт Лей. Федер и Лей решили сорвать конференцию на том основании, что она неправомочна, поскольку на ней не присутствует фюрер. Однако им это не удалось. Конференция в Ганновере была весьма представительна: в ней участвовали гаулейтеры Ганновера — Руст, Шлезвиг-Гольштейна — Лозе, Бранденбурга — Керрль, Берлина — Шланге, Померании — Вален, представители от Мекленбурга, Брауншвейга, Силезии. Из Эльберфельда (Рейнская область), где находился штаб Штрассера, кроме него самого, прибыли гаулейтер Кауфман и секретарь Штрассера Геббельс. На словах все присутствовавшие на конференции (кроме Лея и Федера) были чрезвычайно решительны. Так, Руст заявил, что Гитлер северогерманским и западногерманским нацистам «не указ», «У нас нет папы… Как решило большинство, так и будет». Некий Гильдебрандт из Мекленбурга крикнул: «Долой мюнхенских реакционеров! Долой прислужников князей!» По некоторым сведениям, Геббельс, а по другим — Руст, заключил ганноверскую конференцию возгласом: «Я требую исключить господина Гитлера из НСДАП!»
Однако закрепить организационно свою победу Штрассеру не удалось. И Гитлер не преминул нанести ему ответный удар. 14 февраля 1926 года он созвал свою конференцию в Бамберге. Подготовил он ее куда тщательней: верные фюреру люди прибывали со всех концов Германии на грузовиках. Их было не десятки, как в Ганновере, а сотни. Начал свое выступление фюрер с заявления о том, что конференция в Ганновере была незаконной. Потом театральным жестом разорвал программу Штрассера. «Раскольники»-штрассеровцы были осуждены. Геббельс сразу переметнулся на сторону Гитлера. «Надо признать свои ошибки, — заявил Геббельс, — и присягнуть на верность господину Гитлеру». В отличие от Штрассера Гитлер не успокоился на достигнутом— он стал закреплять свою победу.
32
Для нравов и морали нацистов характерно, что почти до самого убийства Штрассера Гитлером они внешне оставались близкими друзьями. В середине двадцатых годов, когда Гитлер особенно опасался Штрассера, их нельзя было водой разлить. Гитлер не раз гостил в доме Штрассеров в Динкельсбюле. Он произнес речь на могиле отца братьев Штрассер, был крестным отцом детей Грегора Штрассера. А когда при странных обстоятельствах покончила с собой племянница Гитлера Гели Раубал, Штрассер много Дней и ночей провел с безутешным фюрером.