Затем он может обойти Квадрат кругом, упиваясь при каждом шаге новыми видами красот:
как поёт Дайер [119] в своей знаменитой поэме «Гронгарский холм». И пока он таким образом шествует от Деканата к Лестнице в Трапезную [120], дыша всё свободнее, ибо Звонница потихоньку скрывается из виду, восхитительное чувство облегчения, которое он испытает, когда она в конце концов исчезнет, обильно вознаградит его за всё, что он перенёс.
Лучший вид на Звонницу — тот, который избрал наш Художник для очаровательного фронтисписа, выполненного им с целью украсить первый том настоящего сочинения [121]. Этим видом можно насладиться во всей его красе с дальнего конца Мертон Мидоу. С этого места всё сооружение выглядит поразительно лирически (или, если более кратко, поразитически). Здесь наш внимательный проезжий, имея четыре прямых угла с одной стороны и четырёх удильщиков, которые не имеют никакого права тут находиться, с другой стороны, может погрузиться в размышление об изменчивости мирских судеб, или помянуть имена Евклида и Исаака Уолтона [122], или покурить, или покататься на велосипеде, или заняться чем угодно, если это разрешено местной властью.
Самая идея уже распространилась вдаль и вширь и быстро внедряется во все отрасли производства. Уже предприимчивый изготовитель шляпных коробок рекламирует «форму Звонницы», тому же образцу следуют два плотника, сколачивающие купальные кабинки в Рамсгейте; одно из крупнейших лондонских зданий заимствует очертания «куска мыла» всё той же поразительно симметричной формы; кроме того, как нам любезно подсказали, «Разрыхлитель теста Борвика» и «Корм для рогатого скота от Торли» нынче продаются только в такой упаковке.
Горько-прегорько сетуют все бывшие квартиранты К. Ч. на новейшее и вульгарнейшее развитие национального стиля. «Мы видим Руководящий Орган, — говорят они, — но где же Руководящий Разум?» И Эхо (упражняющееся в благоразумном «естественном отборе», за что сам Дарвин воздал бы ему должное) отвечает: «Где?»
Ввиду приближающегося Праздничного Обеда, когда множество бывших обитателей К. Ч., как всегда, соберётся вместе, было предложено в заключение банкета подарить каждому из гостей уменьшенную копию новой Звонницы, со вкусом выполненную в сыре.
Кто наблюдал обитателя К. Ч., когда тот водит стаю «львиц» (прозываемых так из-за той неукротимой и безжалостной алчности, с которой они набрасываются на разнообразие Оксфордских видов) [123] по старинным дворикам нашего Колледжа, кто замечал конвульсивное вздрагивание и исполненный ужаса взгляд пришелиц, стоит лишь новой Звоннице в первый раз попасться им на глаза, кто слышал те нетерпеливые вопросы, которыми терзают они своего гида: «Как? Зачем? Почему? Надолго ль?» — и ведь все они относятся именно к этому разительному феномену, — кто из таковых не отметит юношеского румянца, тотчас разливающегося по щекам бедолаги чичероне!
Предмет сведён к трём Силлогизмам.
Первый: «Barbara» [124]. Он приписывается недругам Звонницы.
Деревянные строения в окружении каменных зданий — это варварство;
Идеально прямые очертания среди арок и архитектурных украшений — это варварство;
Ergo, всё сооружение смехотворно и отталкивающе.
Второй: «Celarent»; и он с исключительным тщанием составлен друзьями Звонницы.
Руководящий Орган скрыл бы это ужасающее сооружение, если бы мог;
Руководящий Орган скрыл бы чувство досады, возникающее ныне у него при её виде, если бы мог;
Ergo, . . . . . . . . . . . . . . . (рукопись незакончена).
Третий силлогизм: «Festino»; он является результатом совместного творчества друзей и недругов Звонницы.
Для возрождения стиля К. Ч. необходимо водрузить башенку;
Чтобы водрузить башенку, необходимо собрать десять тысяч фунтов;
Ergo, нельзя терять времени.
Три эти Силлогизма были представлены на рассмотрение Профессору Логики, который пишет, что «некоторая малюсенькая нехватка логической необходимости Вывода в третьем Силлогизме всё же имеется». К этому он добавляет, что, в соответствии с его жизненным опытом, когда люди совершают такую вот фатальную ошибку от младенческой убежденности, будто бы деньги с удовольствием предоставят им возможность с толком себя вложить, то в десяти случаях из девяти таких именно денег не сыщешь. А это, согласитесь, немалый процент.
Занавес поднимается и отрывает взору зрителей Д е к а н а, К а н о н и к а и ч л е н о в К о л л е д ж а, в кружок сидящих за столом, на который сумасшедший А р х и т е к т о р в фантастическом наряде и колпаке с бубенцами, как у шута, ставит прямоугольный макет.
Д е к а н (на манер Гамлета). Мне чудится, я вижу Колокольню.
К а н о н и к (дико озираясь по сторонам). Где, добрый сэр?
Д е к а н. В очах души моей [125]. (Раздаётся стук.) Кто там?
Ш у т. Призрак, призрак, он говорит, его зовут бедный Фома [126] .
Входит Б о л ь ш о й К о л о к о л, замаскированный под гриб.
К о л о к о л. Подайте что-нибудь бедному Фоме, которого враг наш провёл между кирпичом и раствором, между канатом и лебёдкой, между петлёй и табуреткой! Его террасы взрыты, а балюстрады обрушены, а сам он принуждён шляться, как простой коробейник, с деревянным ящиком за спиной! Проявите сострадание к бедному Фоме. Фома замёрз.
Ц е н з о р. Чего я и боялся.
Д е к а н (на манер короля Лира). Ничтожные доны и вы все, Тьютор, Лектор, Преподаватель — видите: они на меня лают [128]!
Ц е н з о р. Он начинает терять рассудок.
Д е к а н (на манер Гамлета). Вы видите ту коробку, почти что табачный ящик [129]?
Ц е н з о р. Ей-богу, она действительно похожа на табачный ящик.
Д е к а н. По-моему, она похожа на кобылку для белья.
Ц е н з о р. У неё задняя стенка, как у кобылки для белья.
119
Дайер, Джон (пр. 1700—1758) — английский поэт. В поэме «Гронгарский холм» (1726—1727) колоритным и образным языком описал вид с названного холма на окрестную долину Тауи, родную поэту. Поэма и впрямь была знаменита; она оставила поколениям англичан много материала для цитирования.
120
Именно над этой лестницей, заключённой в отдельную пристройку к Трапезной, и была возведена пресловутая звонница.
121
По дальнейшем размышлении показалось нецелесообразным продолжать настоящее сочинение свыше объёма в один том. —
122
Исаак Уолтон (1593—1683) — автор популярного в течение более чем двух столетий сочинения о рыбной ловле «Искусный удильщик, или Развлечения созерцательного человека» (1653), герои которого Удильщик, Ловчий и Сокольничий рассуждают о радостях рыбной ловли, а попутно развлекают друг друга литературными анекдотами, стихами и цитатами. Именно такой формой повествования воспользовался сам Доджсон при написании памфлета «Видение трёх „Т“».
123
Словечко «львица», или «светская львица», как и «светский лев», вошло в европейские языки всего за тридцать лет до написания настоящего памфлета — после опубликования книг очерков французских писателей (Бальзака, Жорж Санд, Жюля Жанена и проч.), сатирически иллюстрированных рисовальщиком-анималистом Гранвиллем, в частности — «Сцен частной и общественной жизни животных» (Scènes de la vie privée et publique des animaux. Vignettes par Grandville. Paris, 1842). Однако выражение, по-русски звучащее как «светская львица», по-французки будет просто «lionne», по-английски просто «lioness», что и дало Доджсону повод иначе трактовать происхождение этого названия и, соответственно, обозначить им несколько иной контингент.
124
В данной главке Доджсон иронически прибегает к двухпосылочным силлогизмам. В традиционной логике двухпосылочные силлогизмы распределяются по так называемым фигурам силлогизма, т. е. схемам, показывающим расположение терминов в посылках. Посылок две; их пишут одну под другой, и верхнее высказывание считается большей посылкой. Третье высказвание — вывод (иногда его предваряет слово ergo ‘следовательно’). Правильные модусы Barbara и Celarent относятся к первой фигуре силлогизма, а правильный модус Festino ко второй фигуре. В логике в этих названиях, служащих лишь мнемоническим целям, зашифрована определённая информация о типах высказывания в силлогизме, а также о некоторых необходимых действиях по извлечению вывода, которые восходят ещё к «Аналитикам» Аристотеля.
Таков лишь «культурный фон» присутствия этих трёх силлогизмов в данной главке. Здесь, однако, названия модусов предстают как слова, вполне осмысленные: barbara значит ‘варварский’ (эпитет, используемый «недругами Звонницы), celarent — ‘скрыли’ (про «друзей Звонницы»), а festino — ‘спешу’.
125
Ироническое воспроизведение диалога Гамлета и Горацио при появлении Призрака отца Гамлета; акт I, сцена 2.
126
Это слова Шута из «Короля Лира» (акт III, сцена 4). «Бедный Фома», или «бедный Том», — так в просторечии зовут в Англии сумасшедших, что и означает это имечко в «Короле Лире». Далее монолог Колокола перефразирует монолог изгнанника Эдгара из той же сцены. Но здесь «Фома» — это не только именование дурачка; немного далее Фомой оказывается также и сам Том Квад — Большой Квадрат колледжа Христовой Церкви («Квадратный Фома» — см. памфлет «Видение трёх „Т“»), жалующийся, что принуждён таскать за спиной короб — ту самую новую звонницу.
127
жалуется несчастный Эдгар. (Пер. Б. Пастернака.)
128
Иронический парафраз жалобы короля Лира из III акта, сцены 6:
129
Далее следует дословное (за исключением «табачного ящика») воспроизведение обмена репликами из III акта, сцены 2 «Гамлета».