– С чаем я съем все, что угодно, – улыбнулся Свят. – Давайте.
По лестнице к ним спустился еще один великан, но куда более примечательной внешности, чем те, что упали с неба на площадку посадки. Это был то ли поседевший, то ли беловолосый исконный славянин в просторной льняной рубашке и штанах на шнуровке. Шел он, удерживая жостовский поднос, на котором чайник дребезжал о жестяные кружки, была корзина с булочками, блюдце с пакетиками «Принцессы Нури».
От увиденного Свят чуть не прослезился. Ай да райцентр!
Еду они поставили на стойку, хозяин разлил кипяток, кивнул Потапу.
– Ну говори! Как ты взлетел в первый раз, дорогой?
Свят надкусил булочку, пожевал: вкус у нее был странный, тягучий. Белый вкус, безразличный, как снег; но слаще… и горчинка есть тоже; как ожидание и – как пепел, да.
Самый странный в мире хлеб.
И пекарь этот с глазами, глядящими словно из-подо льда, тоже был странный. Свят почувствовал, что исходит от него долгая и тяжелая история и лучше ее никогда не знать.
Потап заговорил.
Свят, попивая чаёк с булочкой, понял, что во всем, кажется, виновато «Рен-ТВ». Из-за него Потап научился летать.
Потап, витязь космический:
И был день телевизионщиков, и съемочная бригада от передачи «Русские странные» колдовала над светом на разбитой кухне Потапа и Елены. Потап – исхудалый мужик с горящими очами, камера брала его высохший лик в ореол щербатых тарелок. Он сидел в одной рубахе, он не верил, что с женой беда случилась. Елена не верила тоже, но знала. Ее беда – это был вопрос знания; а еще межрасовых коммуникаций, желтого телевидения и – обещанного гонорара.
Только про гонорар Потапу ведать не надо.
«Нет, – мотала головой Елена на невысказанный вопрос, – нет, Потя, с герасимом[3] я завязала, это не глюк, не приход, вот тебе мои локти, вот тебе мои ляжки, на! – мои лодыжки, ни следа ширялова, все как на духу – они прилетели за мной, они меня…»
Сын Потапа и Елены семиклассник Боря не понимал родительский разлад. Что у мамки за беда? И зачем выставлять ее по телику? Не понимал – потому как был умнее. Борька заперся в детской, взялся за физику. На дом задали систему СИ и всемирные константы: метр, килограмм, секунда, – и ничего не желаю слушать, предки сумасшедшие, а телепрограмма «Русские странные» – это же кусок говна! Не дай бог одноклассники узнают, что к ним за репортажем совались… Надо врубить хип-хоп в наушники, уткнуться в учебник, но и здесь младшего ждала беда: скоро константы рухнут, пошатнется мировая физика и…
Снимаем!
Елена, худо выговорив слова, что выдало в ней не подставную актрису, под горестным взором мужа объяснила, как пятничным вечером, когда тот привычно накидался вдрабадан, а она убиралась на кухне, вот этот самый стол протирала, значит, в окно ударил свет. Даже так – СВЕТ. И стекла исчезли. «И действительно, – смонтирует мистическую вставочку режиссер, – стекла в окнах пропали без следа, ни осколков, ни шума, их будто лазером срезало… Наши спецы не в силах установить, как это произошло!..»
Затем на кухне высадились они.
Прямо из столпа света.
Не ангелы – нет, ангелы трахаться так не умеют, прости господи, это были пришельцы. Инопланетяне. Головастые, как на фресках майя. Или на гобеленах ацтеков… Возникла терминологическая путаница, но режиссер ее выправит, конечно же, не было у кровожадных мезоамериканцев фресок и гобеленов. У них были гравюры.
Внеземная раса, как с гравюр, Елену и поимела. Почему в пятницу вечером? Видать, головастики так развлекаются. Вон Потап по пятницам фестивалит. А эти высаживаются в Гатчине, чтобы баб шпекать, я не знаю, что вы докопались… «А откуда они, по-вашему?» – спросил ведущий. «А так-то они не представились, – отмахнулась Елена, – только по номерам на тарелке поняла, что сатурновые они, где-то с Титана…»
Следующая сцена: Елена на кушетке, а датчик УЗИ скользит по ее лону… Вот это уже снимут завтра, а на сегодня хватит. Потап на слове «шпекать» ударил кулаком по стене: хватит, сказал!
И вышел с кухни, чтоб яростной его слезы никто не увидал.
«Суки титановые, – стиснул голову Потап, пережидая уход съемочной бригады в санузле, – они ответят за жену». В его роду обиды не сносили. Поэтому все сидячие были до того самого колена, что царю опричниной служило. Доберется до них – до титановцев. Его Еленку… Пятнадцать лет брака. Чудо-женщина. Она Потапа с армии ждала; она Потапа с тюряги ждала; она Потапа с вахты ждала; она Потапа на бок вертала, чтоб не захлебывался по пьянке…