Она прилетела днем в понедельник. В первый раз гость прибывал в Хеттон подобным образом, и все домочадцы заметно взбудоражились. Истопник и один из садовников под управлением Джока натянули в парке простыню, чтобы обозначить посадочную площадку, и подожгли сырые листья — указать направление ветра. Пять сундуков заурядно прибыли поездом в сопровождении пожилой вышколенной горничной. В одном из сундуков миссис Рэттери привезла собственные простыни; простыни были не шелковые, не цветные, без кружев и каких бы то ни было украшений, кроме небольших, строгих монограмм.
Тони, Джок и Джон вышли посмотреть, как она приземлится. Она вылезла из кабины, потянулась, отстегнула наушники кожаного шлема и пошла к ним навстречу. «Сорок две минуты, — сказала она, — совсем неплохо при встречном ветре».
Высокая и прямая, в шлеме и комбинезоне, она казалась чуть ли не суровой; Тони совсем иначе представлял ее. Где-то в глубинах его подсознания смутно таилась довольно несуразная надежда — увидеть хористку в шелковых трусиках и лифчике, выскакивающую из огромного, перевитого лентами пасхального яйца с криком: «Гульнем, ребятишки!» Миссис Рэттери приветствовала их непринужденно и сдержанно.
— Вы поедете в среду на охоту? — спросил ее Джон. — Знаете, у нас будет охотничий сбор.
— Я поехала бы на полдня, если бы достала лошадь. В этом году мне еще не довелось охотиться.
— И мне тоже.
— Значит, мы оба не в форме. — Она говорила с ним, как с ровесником. — Ты мне покажешь окрестности.
— Наверное, сначала обложат Брутонский лес. Там живет большущая лиса, мы с папой ее видели.
Когда они остались одни, Джок сказал:
— Хорошо, что ты приехала. Как тебе показался Тони?
— Это он женат на той красавице, которую мы встретили в «Кафе де Пари»?
— Да.
— Ты еще про нее сказал, что она влюблена в того молодого человека?
— Да.
— Странный у нее вкус… Напомни, как зовут хозяина.
— Тони Ласт. Чудовищный дом, правда?
— Разве? Меня дома мало интересуют.
Миссис Рэттери оказалась неприхотливым гостем: ее не приходилось развлекать.
После обеда она вытащила четыре колоды карт и принялась раскладывать на столике в курительной сложнейший пасьянс — ей хватило его на весь вечер.
— Ложитесь, не дожидайтесь меня, — сказала она. — Я не сойду с места, пока он не выйдет. Он иногда часами не выходит.
Ей показали, где выключить свет, и оставили за пасьянсом.
На следующий день Джок сказал:
— На твоей ферме есть чушки?
— Есть.
— Не станешь возражать, если я взгляну на них?
— Ни в коей мере, но с чего вдруг?
— А там есть человек, который за ними ходит, он сможет про них рассказать?
— Есть.
— Тогда я, пожалуй, утро проведу там. Мне в скором времени придется выступать в палате о чушках.
Миссис Рэттери они не видели до самого обеда. Тони был уверен, что она спит, пока она не вышла из малой гостиной в комбинезоне.
— Я проснулась рано, — объяснила она, — спустилась вниз и увидела, как рабочие обдирают потолок. Искушение оказалось слишком сильным, и я присоединилась к ним. Надеюсь, вы не против.
Днем они поехали в конюшни по соседству, выбрать лошадей. После чая Тони сел писать письмо Бренде; за последние несколько недель он пристрастился писать письма.
До чего славный уик-энд, — писал он. — Очень хотел бы, чтобы ты приехала и на следующий или осталась подольше, но все понимаю.
Лихая блондинка вовсе не такая, как мы себе представляли, — очень невозмутимая и отчужденная. Совсем не в обычном вкусе Джока. Убежден, что она понятия не имеет ни где находится, ни как меня зовут.
Работы в малой гостиной идут полным ходом. Сегодня мастер мне сказал, что к концу недели они начнут обшивать стены хромированными панелями. Мое мнение на этот счет тебе известно. У Джона только и разговоров что о завтрашней охоте. Надеюсь, он не сломает себе шею. Джок и Л. Б. тоже поедут на охоту.
Поблизости от Хеттона находились три своры: пигстэнтонцам — они охотились здесь — при разделе достался самый плохой участок[17], и они вечно зарились на леса вокруг Бейтона. Это была довольно склочная шайка, друг друга они презирали, с чужаками враждовали, и их вечно сотрясали внутренние раздоры; объединяла их лишь общая неприязнь к заведующему охотой. Что касается полковника Инча, то традиционной непопулярности у охотников он не заслужил: этот робкий, неприметный человечек, не скупясь на затраты, устраивал, как мог, охоту для всего округа. Сам он к гончим не подходил и чаще всего или мрачно жевал имбирные пряники на дальней тропинке, или к концу дня тяжело трюхал среди полей — одинокая фигурка в алом на фоне вспаханной земли, всматривающаяся в сгущающиеся сумерки и окликающая деревенских. Кое-какое удовольствие от своего положения он все-таки получал, и для него весьма существенное: на заседаниях правлений руководимых им компаний он будто невзначай упоминал о своем звании.
17
Вся территория Англии поделена на участки соответственно числу наличествующих в стране собачьих стай.