За составление этого «завещания» бывший нотариус получил золотые часы.
Вызывал Крошков и Рейта, подписавшего «завещание» как свидетель. Пухлый, цветущего вида господин средних лет — доверенный Туркестанской гарантийной мастерской пишущих машинок «Континенталь» и «Ундервуд» — покаялся: «Бес попутал. Не мог отказать, так как, между нами говоря, состою в интимных отношениях с Елизаветой Эрнестовной».
Наконец наступило свидание с Елизаветой Муфельдт.
В кабинет вошла высокая худощавая дама лет тридцати с небольшим. Гибкая, змеиная фигура. Лицо поразительной бледности, огромные, темные, как ночь, глаза. Иссиня-черные волосы забраны назад и закручены на затылке узлом. Большие ярко-красные губы.
Села она без приглашения, закинула ногу на ногу.
«М-да, — подумал Крошков, — тут придется потрудиться».
— Вы хотели о чем-то меня спросить? — начала Муфельдт.
— Извините. Не спросить, а допросить.
— Судя по вашему внешнему виду, вы дворянин?
— Бывший. Однако займемся делом. Расскажите, как вы дошли до жизни такой.
— Извольте, — Муфельдт взглянула на консультанта так, что у него захолодило под сердцем. — Расскажу свою биографию. Ладно?.. И отлично. Родилась в Лифляндской губернии. Дворянка. Девочкой меня вывезли во Францию. Жила с родителями в маленьком курортном городке Дьеппе. Затем отдали на воспитание в монастырь. Во Франции, знаете ли, девушек принято отдавать на воспитание в монастыри.
— Я хотел бы поговорить о другом, — прервал ее Крошков.
— Нет, дорогуша. Сперва выслушайте... Скинуть бы с вас лет двадцать... Ну-ну... Не сердитесь. Меня тоже понять надо. Сунули в монастырь. Из этих монастырей нередко выходят либо ханжи, либо потаскухи... О-ля-ля!.. Покраснел бывший дворянчик!
— Прошу вас не отвлекаться, — сурово произнес Александр Александрович. — Вопрос по существу. Откуда у вас такое богатство?
Муфельдт усмехнулась:
— Муж оставил. Спросите у генерала Муфельдта.
— Откуда вам известно, что он стал генералом?
— А откуда вам известно, что царя расстреляли? Слухами земля полнится.
— Иной раз вы требовали ценности, применяя оружие?
— Я?.. Господь с вами. Никогда. Мне просто приносили. Или вы считаете меня обитательницей Одиннадцатой версты?[19]
— Убийство профессора Когена и четы Мельниковых — ваша работа?
— Мсье, вы меня смешите. Неужели вы думаете, что я возьму и просто так выложу? Ах, какой красивый мужчина!..
Крошков стоически вынес этот выпад. Вынул из стола перстень с драгоценным камнем, отливающим всеми цветами радуги.
— Ваш?.. Этот перстень сняли с вашей руки.
— Мой. А что?
— Ничего особенного. Просто перстень этот был заложен в ломбарде и тридцать первого июля пятнадцатого года в числе других ценностей был похищен из ломбарда.
Муфельдт погладила свои карменовские зачесы.
— Правда?.. Значит, я купила краденую вещь. Какой ужас!
Крошков стал терять терпение. Ну и гадина!
— Не хотите ли повидаться кое с кем? — спросил он.
— Смотря с кем.
— Ваш близкий знакомый... Введите арестованного! — приказал Крошков.
Вошел Одуванчик.
— Ба-а! — воскликнул он, завидев Муфельдт. — Да ведь это наша Крошка Элизабет! Ну и подзалетели мы с вами, мадам!
Муфельдт отвернулась, произнесла хрипло:
— Уберите этого недоноска.
Крошков показал Одуванчику перстень.
— Он! — воскликнул жулик. — Носила запросто. Оченно сие колечко ей нравилось.
Ромашкина увели.
— Елизавета Эрнестовна, расскажите, как появилось завещание Мельникова.
Она молчала.
Крошков вызвал Рейта. Сдобный мужчина с губами лакомки тут же рухнул на колени.
— Не губите, Елизавета Эрнестовна! Ради наших бессонных ночей... Пошел на преступление.
— Дрянь, — тихо произнесла Муфельдт. — Какие бессонные ночи? Рехнулся. Ты же кролик, а не мужчина.
Привели нотариуса. Седовласый красавец тут же сомлел, упал в обморок. Под ним растеклась лужица.
Скупщик краденого Картвелов оказался «откровенным». Сказал: