Они остановились у зубцов.
— Не так далече отсюда монастырь есть… — заговорил опять старик, глядя в пропасть, — пришел туда душу спасать человек некий; обет дал послужить Пресвятой Богородице — статуя чудотворная там стоит. А был он плясун: на ярмарках людей тешил. Пожил в монастыре, горько ему стало: ни молитв не знал, ни петь за службою не умел… Другие кто молится, кто убор Пречистой делает, кто иконы ее пишет — один он как без рук — знай только поклоны бьет! Печалился он крепко, да вдруг и осенило его. Стала примечать братия — совсем переменился человек: повеселел, радостный сделался, приветливый. И пропадать где- то начал — это тоже приметили. Принялись следить: укараулили, что он в церкви по ночам остается. Схоронились двое из братии в нишах за статуями и, что бы ты думал, увидали? Обошел новичок весь храм, осмотрел — нет ли кого, кроме него, потом скинул рясу — ан под нею плясун- ский наряд надет! И давай плясать перед Пречистой — и вприсядку и всячески и колесом ходил — вот для чего он тайком в храме прятался!
Братия бегом к настоятелю. Так и так, доложили — кощунство, пляс идет в доме Божьем; бесноватым новый брат оказался!
Настоятель с ними назад, в церковь. Вошли потихоньку — видят, лампадки что звезды венцом кругом Пречистой теплятся, а полуголый человек перед ней на руках ходит; потом как запляшет что исступленный!
Только о. настоятель голос обрел, собрался крикнуть — и окаменели все трое: зашатался плясун, повалился на пол. А Матерь Божья озарилась вся как бы месяцем, улыбнулась… подняла руку, оперлась на колонну, сошла на пол, над плясуном склонилась и тихо пальчиками светящимися пот ему со лба отерла…
Упал в страхе ниц настоятель с братьями, а когда поднялись — Пречистая по–прежнему на своем месте стояла, плясун не шевелясь лежал. Поспешили они к нему — ан он уже Богу душу отдал! Лицо счастливое, светлое, как уснул словно!.. Вот, братик, что на свете случается! И пляска, если она от души, выше молитвы бывает!
Марк слушал с жадным вниманием.
— Как это хорошо?! — воскликнул он.
В прорез окна колокольни глянул и скрылся край небольшого колокола 1; за ним качнулся другой, меньший, и третий — совсем маленький: зазвучали хрустальные переливы «Ангелюса».
— О. Антуан?.. — проговорил вдруг Марк, — ангелы ведь существа совершенные?
— Ну, понятно… а что?
— Как же тогда мог один из них превратиться в сатану и сделаться падшим?
— Что ты, что ты?!.. — с легким испугом произнес старичок, — не лезь никогда в Божьи дела, Он один их знать может!
И он заторопился в церковь; Марк последовал за ним.
ГЛАВА III
Неделю спустя, в келье о. Антуана, между ним и о. Петром снова происходила беседа о Марке.
— Бес его смущает!.. — говорил привратник. — В подвал бы его посадить, на цепь… да веревкой! ух, как оно помогает!.. Вот бы и перестал умствовать!..
О. Антуан покачал головой.
— Нет… — отозвался он: — не бес это, а молодость!.. дела она себе требует… Услать бы его надо отсюда!
— Услать? куда это, зачем? Чтобы совсем пропал парень?! — вскинулся о. Петр.
— Не пропадет!.. — убежденно ответил о. Антуан. — Время его пришло… пусть свет повидает!.. [1][2]
— Какой еще свет нужен ему? В монастыре вырос, здесь и сиди!
— Да ведь он не монах! А я его за большим делом пошлю, он юноша с головой… секреты красок хороших надо добыть! Ишь, мы захудали как: другие монастыри цветут, а у нас ни заказов, ни богомольцев — ничего нет! Показать нам нечего… А вернется — с ним и слава придет в монастырь! — О. Антуан старался не смотреть в пристальные, тяжелые глаза собеседника.
Наступило молчание.
— Мы ведь простецы… — начал опять о. Антуан, — не знаем ничего! Что можем мы ему объяснить и сказать? Книг нету никаких…
— И объяснять нечего! Веревка — она всего понятнее: всякий дурак ее понимает!.. — проворчал привратник. — Бесов всегда бичом изгоняют!..
— Кому веревка годна, кому — другое!.. Лучше пусть потрудится на пользу монастыря. — Так я и настоятелю решил доложить.
О. Петр сопел и причавкивал, это означало у него раздумье и сомнение.
— Тебе виднее!.. — проговорил, встав с табурета. — Ну, коли что случится с парнем — на твою душу кладу ответ; в пропасть его выручать я больше не полезу!
Вечером того же дня о. Антуан кликнул к себе Марка и объявил, что настоятель посылает его в мир.
Ошеломленный Марк глядел, широко раскрыв глаза.
— За что? Зачем… — вырвалось у него восклицание.
1
1 Колокола появились в Европе из Вавилона, где сперва были найдены их рисунки, а затем и они сами.
2
древних греков звоном их («додонская медь») созывали народ в храм Прозерпины и Кибеллы на жертвоприношения.
В христианских церквях Запада колокола введены в 410 г. в Кампаньи; византийцьи завели их у себя в IX в.