Жуть сжала сердце Яна.
— А что это за черные мессы такие бывают? — осведомился третий. — Несколько раз я о них слышал!
— Тссс… не поминай их!!. — произнес первый. — Это обедни дьяволу. Кто хочет клад найти богатый — тому без них не обойтись!
— Много здесь всего позарыто!.. — со вздохом зависти сказал третий. — Не знаешь только где.
— И зная, без нечистой силы не достанешь! — подхватил второй. — На Ватиканском обелиске золотой шар стоит — весь самыми редкими на свете драгоценными камнями усеян — все мы его видим, а достать не можем!
— А правда, что в нем пепел какого-то Юлия Цезаря положен?
— Говорят так.
— А кто он такой был?
— Цезарь и Цезарь, а больше кто ж его знает?..
Беседа незнакомцев затянулась надолго.
Что-то слегка толкнуло Яна под столом и на колени к нему мягко вскочил и замурлыкал черный кот.
Ян вздрогнул от неожиданности..
— Не время ли идти?.. — подумал он. — Не напоминание ли этот кот?..
Он выглянул за дверь на звезды — было еще рано — около одиннадцати часов.
Бесконечностью протянулось еще с полчаса и Ян поднялся, расплатился с полусонным хозяином и вышел на улицу.
Стояла светлая ночь; черные, спящие дома озирал полный месяц; шаги Яна защелкали по всему безмолвному переулку. Он пошел осторожнее и с покатости холма увидал серебрившуюся, как широкая река, площадь; будто из воды вставали чудовищные серые стены Колизея, отбрасывавшие огромную черную тень. Нигде не виднелось ни души.
У фонтана гладиаторов Ян остановился и стал всматриваться во мрак, заполнявший широкий вход; ничто в нем не заворохнулось. Ян высвободил из-за пазухи кинжал, взял его в руку, скрытую плащом и решительным шагом двинулся вперед; страх, шевелившийся все время где-то в душе, исчез — теперь действовал только рок и Ян всецело отдался ему.
В проходе, вопреки ожиданию, никто Яна не окликнул. Он пересек темный широкий коридор; впереди тускло засияла, освещенная месяцем, громадная овальная арена с высоко устроенными, безопасными местами для зрителей. Мертвенно светилась ложа цезарей. Прямо против нее, из стены, черным пятном глядела дверь — ведшая, как Ян уже знал, в тюрьмы для христиан; справа от ложи глядело другое отверстие — более низкое — оттуда им навстречу выходили звери. Близ нее, на песке арены-пустыни, словно прилегшие для прыжка львы, лежало несколько больших камней.
Не видя никого, Ян неуверенно направился к ним. Один из камней вдруг ожил — с него поднялась старуха-колдунья.
— Вовремя пришел, молодец!.. — проговорила она. — Час близок! Встретил тебя кто-нибудь?
— Нет… — ответил Ян.
Старуха нагнулась и взяла с земли стоявший у ног ее небольшой горшок.
— Здесь вода с черной мессы!.. — сказала она. — Поди на середину поля, принеси горсть песка… левой рукой бери!..
Ян исполнил приказание; старуха стала бормотать непонятные заклинания.
— Сыпь!.. — велела она; Ян сделал это и увидал, что вода в горшке замутилась, закипела и превратилась в кровь.
— Золото принес?.. — хрипло спросила старуха.
— Да.
— Ну, садись сюда!.. — она указала на соседний камень.
— Думай о том, что хочешь узнать! — Она села против него, поставила себе на колени горшок и нагнулась над ним. Космы ее свесились.
— На корабле ты стоишь… — проговорила она. — Едешь ты куда-то далеко… и еще трое человек с тобой… все мужчины!.. Друга похоронишь и дальше поедешь; вдвоем поедешь. Вижу тебя в городе чужом… богатый ты, золота вокруг тебя много… Женишься в своем городе, жена молодая, красивая… троих детей вижу, но не весь ты будешь дома: часть души здесь оставишь, много раз вспоминать будешь!
— А она?.. — осыпавшись мелкою дрожью, неопределенно спросил Ян.
— Туча ее покрывает… — медленно выговорила старуха.
— Черная туча, молнии там блестят!
Она прислушалась и покосилась на звериную дверь.
— Ты приворожить ее мне обещала?.. — изменившимся голосом сказал Ян.
— Ох, трудно теперь это!.. — старуха покачала головой. Будет она на пиру и не вернется с него!..
Лицо Яна казалось белее мрамора. Он встал.
— Значит, конец, ничего нельзя?.. — выговорил он. Ведьма обежала беспокойным взглядом арену и задержалась им на зверином ходе: в темной глубине как будто что-то шевельнулось. Старуха схватила Яна за руку.
— Погоди… попробуем!.. — скороговоркой заявила она.
— Садись сюда!.. — Она поместила его так, что черная дыра оказалась за спиной у него.
— Гляди на ложу цезарей! Что бы ни увидал и ни услыхал — не оборачивайся, не отводи глаз!..
В проходе явственно обрисовалась человеческая фигура.
Старуха начертила пентаграмму вокруг застывшего Яна и, не спуская с него взгляда, медленно начала пятиться назад. И так же медленно неизвестный стал отделяться от стены и приближаться к Яну.
Над ложей закурился легкий, прозрачный дымок; он делался все длиннее, в нем наметилось что-то живое… показался сидящий плотный человек в лавровом венке. Сверкающие, вперенные в Яна глаза его все увеличивались, делались огненными. И вдруг что-то толкнуло Яна в затылок, он посунулся головою вперед и мягким мешком повалился на песок: незнакомец ударил его по голове каменотесным молотком.
ГЛАВА XXXV
— А ведь Ян не ночевал дома… — сказал Ярослав, глянув утром на несмятую постель товарища.
Все удивились, а Луиджи обеспокоился.
— Где же это он мог запропаститься?.. — произнес он. — Дама сердца у него в фантазии, а Рим ночью — штука плохая!..
Марк обратил внимание на статуэтку, принесенную Яном накануне.
— Ян увлекся стариной… — проговорил он. — Не вышло ли у него истории из-за какой-нибудь находки?
— Может быть!.. — полусогласился Луиджи. — А откуда он ее принес?
— Из Золотого дворца!.. — отозвался Ярослав.
— Сходим туда!.. — решил Луиджи. — Человеку свойственны всякие глупости, не только таскание из земли божков!
Товарищи разделились на две партии; Мартин со своим неизменным Адольфом отправился обследовать форум; остальные пошли к дворцу Нерона; местом общей встречи назначили Колизей[10], о котором особенно часто поминал пропавший.
Как сквозь сон, смутно, Ян почувствовал, что его обшаривают чьи-то руки, что под плечи его подхватили веревочной лямкой и волокут по земле… дальше сознание оборвалось.
Когда он приоткрыл глаза — над ним выгибался тяжелый, черный свод обширного подземелья; он сделал усилие вспомнить, где он и почему попал в это место, но память не подсказывала ничего; голова болела до крика. Ян прикоснулся рукой к затылку — он был весь в густом клею и распухший. Подняться на ноги не хватило сил и Ян опять прилег лицом на ледяной кирпич, случайно послуживший ему изголовьем. Висели сумерки, откуда-то сквозь решетку из толстых железных прутьев, заменявшую стену, брезжил свет.
Ян собрался с силами и повернулся набок; за решеткой расстилалось озеро, белели стены… Колизей?.. — пронеслась мысль. Ян разом вспомнил все происшедшее и сообразил, что чуть не сделался жертвой убийц: его сочли мертвым и оттащили в тюрьму христиан. Он хотел встать и скорей уйти из страшного места, но вдруг растянулся плашмя и, весь похолодев, застыл как камень: мимо решетки медленно прошли двое неизвестных людей.
Долго и напряженно вслушивался Ян в тишину, затем подполз к самой решетке и сделал попытку подняться; встать он смог только на колени.
Тени ночи ушли из Колизея; серебристое озеро превратилось в желтый песок; начинало голубеть небо, среди него, словно выточенный изо льда, стоял месяц — скоро должно было взойти солнце.
Ян лег и полузабытье овладело им; когда он очнулся вторично — был уже день. Несмотря на бесконечную слабость, Ян заставил себя встать, отворил дверцу в решетке и, держась за стенку, добрался до бастиона цезарей; арена, ярусы скамей для зрителей — все было бледно, безлюдно и мертвенно. Самым страшным местом казался темный проход в главном коридоре, который выводил на площадь, но и он был пуст.
10
В 1332 г. в Колизее был устроен бой быков. Бились с быками самые известные рыцари — вооруженные только копьями и пешие. Было убито 11 быков, а рыцарей было ранено 9 и убито 18.