— Но ведь пытаем же мы человеческих существ? — прошептал Ле Таур.
— Что? (Капитан Жерар явно сдерживает ярость.) Кто там говорит о пытках? Мы ведем допросы. Чтобы я этого слова больше не слышал.
В течение следующих пяти лет это слово не произносилось. Может быть, сработал инстинкт самосохранения? На мой взгляд, это было скорее результатом веры в то, что наши действия не имеют ничего общего с пытками» 3746.
Проанализируем теперь несколько примеров оправдания нарушений международного гуманитарного права вообще, и права вооруженных конфликтов в частности, при помощи таких идеологических аргументов, как защита государства, борьба с коммунизмом и расизм.
1. Защита государства, нации и сословия
5.61. Как мы уже говорили, Гесс оправдывал массовое уничтожение евреев необходимостью спасти Германию и освободить ее от «самых заклятых врагов» (см. выше, п. 5.43). Вот еще один пример, где Гесс приводит речь руководителя СС Эйке, который обрушивается на тех, кто считает, что эсэсовцы были палачами:
«Слова тех, кто утверждает, что солдаты и офицеры СС якобы являются «палачами», доказывают, что эти люди, несмотря на их давнюю принадлежность к СС, пока не поняли своих задач: защищать новое государство всеми имеющимися у них средствами. Любой противник должен быть либо интернирован, либо уничтожен в зависимости от степени опасности, которую он представляет. Обе эти меры могут быть приняты только сотрудниками СС. Только они призваны обеспечивать безопасность государства, пока нет достаточно эффективных законов. Долг уничтожать внутреннего врага ничем не отличается от долга, обязывающего нас убить неприятеля на поле боя: поэтому он никак не может считаться унизительным. Те, кто думает иначе, еще не избавились от старых буржуазных понятий, отмененных гитлеровской революцией. Это — симптомы слабости и чрезмерной чувствительности, недостойные офицера СС»3747.
Гитлер писал:
«Когда народы борются за свое существование, все гуманитарные соображения должны быть отброшены» 3748.
Это приводит к ситуациям сколь ужасным, столь и абсурдным. В нацистской Германии евреи воспринимались как «угроза, с которой обязательно нужно было справиться, чтобы обеспечить выживание»3749. В связи с бойней, устроенной во вьетнамской деревне Ми Лаи, где среди убитых были дети, американская следственная комиссия спросила у одного из участников этих массовых убийств: «И что, малые дети собирались нападать?» Ответ: «Я с минуты на минуту ожидал, что они контратакуют» 3750! По поводу Руанды Вельцер отмечает:
«За короткое время создалась реальность, в которой убить группу тутси, живущих по соседству и воспринимающихся отныне как смертельные враги, стало для хуту спасением и жизненной необходимостью» 3751.
Фанатизм приводит к гротеску, а гротеск — к трагедии.
5.62. Применение пыток Францией, демократической страной, в ходе алжирской войны некоторые тоже оправдывали, ссылаясь на идеологические критерии, рассматриваемые lato sensu: в данном случае ради сохранения французского Алжира и нанесения поражения алжирскому Фронту национального освобождения. Генерал Оссаресс писал:
«То, что я делал в Алжире, как мне представлялось, я делал для своей страны и думал, что поступаю правильно, хотя мне это и не нравилось. Не следует сожалеть о том, что ты сделал, считая, что выполняешь свой долг.
(.) с момента, когда государство требует от своей армии, чтобы она сразилась с врагом, который использует террор, чтобы вынудить население, занимающее выжидательную позицию, присоединиться к нему и спровоцировать репрессии, настроив таким образом в свою пользу мировую общественность, эта армия не может обойтись без применения крайних средств.
Я никого не сужу, особенно моих тогдашних врагов, но я часто спрашиваю себя, что произошло бы сегодня во французском городе, если бы каждый день слепой террор уносил бы там жизни ни в чем не повинных людей. Разве высшие власти государства не потребовали бы через несколько недель положить этому конец любыми средствами?» 3752
«В войне такого типа, как алжирская, самые деликатные задания снова были поручены частям, которые иногда называют «элитными» или «специальными», а вообще это оперативные подразделения. Именно они время от времени выбивали повстанцев, закрепившихся на отдаленных базах. Однако чаще всего им приходилось собирать огромное количество разведывательных данных. Вот уже год как перед судами предстают офицеры, принадлежащие в основном к этим частям. И все это потому, что в один прекрасный день им поручили добыть информацию — с уточнением: «Любыми способами». Господин председатель, военные говорят «добыть разведданные», в лексиконе светских людей есть выражение «приставать с вопросами», а попросту говоря, это означает «пытать». Я заявляю под присягой, и никто из членов судейской коллегии не сможет меня опровергнуть, что лейтенант Годо, как и сотни его товарищей, получил приказ пытать с целью получения сведений. Не могу назвать по имени и указать звание самого высокого военного чина, отдавшего этот приказ, — конечно, не в письменной форме, тут и искать не стоит, однако я знаю, что для 10-й воздушно-десантной дивизии, где служил Годо, приказ этот передавался исполнителям от имени генерала Массю (Massu). (...)
3748
Hitler, Mein Kampf, 1924, цит. по: Chagoll, L., Au nom du Fuhrer, Bruxelles, Jacques Antoine, 1980, p. 24; см. также: Browning, op. cit., p. 29.