— Ты убежден в правоте своего дела, — объясняет Валенцуэла, бывший палач из Чили. — Что осознать свою ошибку, требуется десять лет.
Он утверждает:
— При хорошем идеологическом алиби пытка превращается в рутину» 3774.
Идеологическая обработка и вера достигают своей высшей точки, когда они побуждают человека к самопожертвованию, жертвуя при этом жизнями других людей. Террористические акты, совершенные смертниками в Израиле во время второй интифады (после сентября 2000 г.) и 11 сентября 2001 г. в США — прекрасные тому иллюстрации. Когда ты готов убить себя, лишь бы истребить ни в чем не повинных людей, все становится возможным, в том числе и самоуничтожение планеты.
Тем не менее объяснение некоторых чудовищных деяний не сводится к одним идеологическим алиби. Существуют еще аргументы в пользу необходимости просто одержать победу. Это стратегические алиби (см. ниже)
5.75. Алиби, которые мы квалифицируем как стратегические, это — алиби, к которым прибегает политическое и военное руководство для того, чтобы оправдать надеждой на получение выгоды или военного преимущества операции, нарушающие право вооруженных конфликтов. Эти алиби могут быть разделены на три подгруппы: разбить неприятеля, сохраняя собственные силы, предупредить и раскрыть замыслы противника, удержать противника от совершения некоторых действий. Рассмотрим несколько примеров.
1. Разбить неприятеля, сохраняя собственные силы
5.76. Разбить неприятеля, максимально сохраняя свой военный потенциал — таково, естественно, главное кредо любого штаба. К сожалению, это соображение служит основанием и для тягчайших нарушений права вооруженных конфликтов, даже если они и не всегда рассматривались как таковые (см. выше, п. 2.12). Так, лица, ответственные за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, оправдывали эти операции желанием ускорить окончание Второй мировой войны и добиться капитуляции Японии без тяжелых потерь для союзных сил, которые повлекло бы завоевание Японии с ведением боев за каждый остров. Трумэн заявил:
«Я понимаю трагическую значимость атомных бомб. Для нашего правительства было нелегко пойти на их производство и применение. Однако мы знали, что наши враги тоже старались обзавестись ими. Известно, как близко они подошли к успеху. Мы знаем также, что если бы им удалось это сделать первыми, для цивилизации это означало бы катастрофу. Именно поэтому мы сочли своим долгом предпринять длительные, не гарантирующие успеха и дорогостоящие научно-исследовательские и производственные работы. (...)
Разработав бомбу (...), мы применили ее, чтобы ускорить агонию войны и сохранить жизни тысяч молодых американцев» 3775.
Черчилля удивляют те, кто считает, что
«вместо того чтобы сбросить бомбу, нам следовало принести в жертву жизни одного миллиона американцев и 260 тысяч англичан в отчаянной битве за Японию»3776.
А вот мнение министра обороны США Стимсона (Stimson), одного из отцов так называемого проекта Манхэттен:
«Применение атомной бомбы унесло жизни 100 тысяч японцев. Это факт, и никакие объяснения тут не помогут. Я не желаю ничего скрывать или приукрашивать. Однако такое умышленное и преднамеренное уничтожение было наименее ужасной из доступных нам альтернатив. Разрушение Хиросимы и Нагасаки положило конец войне в Японии. Был положен конец бомбардировкам зажигательными бомбами, а также блокаде, душившей японский народ. Это окончательно устранило ужасную перспективу схватки двух великих наземных армий. Но эта последняя значительная операция Второй мировой войны окончательно убедила нас в том, что война — это смерть» 3777.
Заметим попутно, что, во-первых, Японии следовало, очевидно, наградить Стимсона за то, что он спас ее от «бомбардировок с использованием зажигательных бомб», «блокады», а также «схватки» ее солдат с союзными силами, и, во-вторых, что до 6-9 августа 1945 г. Стимсон, конечно, не догадывался о том, что «война — это смерть».
Д. Ван Кирк (D. Van Kirk), штурман «Энолы Гей» (самолета, с которого была сброшена атомная бомба на Хиросиму), высказался более цинично: «Одна бомба или тысячи бомб, какая разница?»3778 М. Р. Джеппсон (M. R. Jeppson), который во время полета участвовал в приведении в боевое состояние атомной бомбы, предназначенной для Хиросимы, рассказал:
3777
Цит. по: Knebel, F., et Bailey II, W.Ch., Hiroshima bombe A, Paris, A. Fayard, coll. «Jai lu», 1964, pp. 356-357.