Так, МУТР отмечает, что нарушения ст. 3, общей, и Дополнительного договора II, допущенные во время конфликта в Руанде в апреле-июле 1994 г., можно было вменить в вину сторонам в конфликте, учитывая то, что одной из сторон были правительственные силы, а другая сторона представляла собой организованную группу, имевшую ответственное командование:
«Не вызывает сомнения, что правительственные вооруженные силы были способны соблюдать нормы, изложенные в этих документах. В данном случае обе армии были хорошо организованы и участвовали в военных операциях, осуществлявшихся под ответственным военным командованием. Следовательно, на основании ст. 6 Устава МУТР можно сделать вывод, что лица, входящие в состав ВСР и ПФР могут нести индивидуальную ответственность за нарушения ст. 3, общей, и Дополнительного протокола II в том случае, если в качестве доказательства будут представлены соответствующие фактические данные» 361 (курсив автора).
МУС устанавливает связь между организацией вооруженной группы и ответственным командованием: в решении Палаты предварительного производства по поводу ст. 1, п. 1, Дополнительного протокола II, в частности, говорится:
«ответственное командование предполагает определенную степень организации вооруженных групп, позволяющую планировать и осуществлять непрерывные и согласованные военные операции, а также обеспечивать соблюдение дисциплины. в том числе применение Протокола» 362.
1.77. Критерий ответственного командования имеет, однако, смысл только тогда, когда о существовании этого командования известно и к нему можно получить доступ, как это происходит в случае с государством. То есть необходимо, чтобы его можно было идентифицировать. В 2004 г. именно МККК заявил о том, что между стороной, которую можно идентифицировать, и применением МГП имеется связь:
«Для любого вооруженного конфликта требуются определенный уровень интенсивности и, среди прочего, наличие противоборствующих сторон. Термин «стороны в вооруженном конфликте», как правило, применяется к вооруженным силам или вооруженным группам, обладающим определенным уровнем организации, структурой командования и, как следствие, способностью имплементировать международное гуманитарное право. Сама логика международного гуманитарного права требует наличия поддающихся идентификации сторон в вышеуказанном смысле, потому что эта совокупность норм [.] устанавливает между ними равенство прав и обязанностей по международному гуманитарному праву [.] Непонятно, каким образом сеть подпольных ячеек, не поддерживающих тесных связей между собой, может быть квалифицирована в качестве «стороны» в конфликте»363 (курсив автора).
Через три года МККК снова выдвигает эту идею:
«Стороны в конфликте должны подлежать идентификации, то есть обладать минимальной структурой и организацией и иметь систему командования»364 (курсив автора).
Понятна логика МГП, которое ограничивается военными действиями, в ходе которых стороны в конфликте проявляют ответственность и их можно идентифицировать: это позволяет установить, какие власти могут и должны отвечать за нарушения МГП. Чтобы сделать стороны в конфликте ответственными, необходимо, чтобы об их существовании было известно или по крайней мере их можно было бы идентифицировать, как это происходит с органами государственной власти.
Адрес таинственной «Аль-Каиды» нельзя найти в телефонном справочнике. А вот организация моджахедов иранского народа осуществляет свою деятельность под руководством Национального совета иранского сопротивления, имена членов которого хорошо известны. В связи с этим вооруженные акции, проводимые этой организацией против режима, который с 1980 г. жестоко преследует инакомыслящих, могут быть приравнены к эпизодам вооруженного конфликта, полностью подпадающим под действие МГП. In casu квалификация «вооруженный конфликт» представляется тем более обоснованной, что в настоящее время в решениях некоторых международных судебных органов жестокое обращение с гражданским населением приравнивается к «вооруженным нападениям» 365. А поскольку такие нападения исчисляются десятками тысяч, как это происходит в Иране366, без преувеличения можно говорить о существовании «вооруженного конфликта».
363
Rapport du CICR a la 28 e Conf. internat. de la C.-R. et du C.-R., RICR, 2004, pp. 267 s.
364
Accroitre le respect du droit international humanitaire dans les conflits armes non internationaux, in Le droit international humanitaire et les defits poses par les conflits armes contemporains, 30e Conf. internat. de la C.-R. et du C.-R., 26-30 nov. 2007, doc. 301 C/07/8.4, p. 47.
365
TPIY, AFF; IT-96-23 ET 23/1-A, Kunarac, 12 juin 2002, § 86; id. aff. IT-97-24-T, Stakic, 31 juillet 2003, § 623.
366
См. заявление по Ирану, сделанное сэром Сидни Чэпменом, членом Палаты общин Великобритании, EU./Iran Relations, 19 Oct. 2004, на сайте www.publications.parliament.UK/ (последнее посещение 30 октября 2004 г.).