К идее протектората возвращались неоднократно позже и с той, и с другой стороны. Но когда политические виды, открывавшееся с упрочением в Закавказье, прояснились, когда к гигантскому хребту, дотоле заветному, и к Каспийскому морю Россия подступила во всеоружии средств, доставляемых методической дипломатией и регулярным войском, словом, когда могущественная реформированная Россия приняла по силе политических обстоятельств дела Грузии к ближайшему рассмотрению, не протекторат уже, а инкорпорация показалась России более подходящей формой, не единение, а соединение или, еще лучше, присоединение оказалось результатом векового исторического процесса.
Предвосхитив таким образом то, что нас ожидает впереди, мы вернемся теперь к первой четверти XVIII века, к Персидскому походу Петра Великого и его политике в отношении грузин.
Конечно, в кратком очерке уместны лишь наиболее существенные для нас черты этой военной и дипломатической — и скорее дипломатической, чем военной — кампании великого монарха.
Глава четвертая
Грузия и Персидский поход Петра Великого
В Персидском походе Петра Великого Вахтангу и грузинам пришлось сыграть роль вспомогательного орудия русской политики, брошенного на произвол судьбы, лишь только в нем миновала надобность.
Ограбление русских купцов при разорении Шемахи лезгинами в 1712 г. дало повод русскому правительству вмешаться в персидские дела и предложить шаху помощь России против его бунтовщиков. И все дальнейшие военные действия происходили под флагом доброжелательного (в отношении Персии) укрощения мятежников, а не открытой войны.
Да и Персия поступила не только дружелюбно, но и подобострастно, поэтому Волынскому (тогда еще полковнику), отправленному с политической миссией в Персию в 1715 г., удалось заключить в 1718 г. весьма выгодный торговый трактат, получивший ратификацию обоих монархов.
Но поездка Волынского имела еще большие результаты. Он подсказал Петру дальнейшие его шаги в персидской политике. Ознакомившись всесторонне по поручению Императора с обстоятельствами Ирана, он представил отчет и предложил Государю озаботиться занятием богатых прикаспийских провинций, так как ими могли, по его мнению, овладеть афганцы, угрожавшие уже тогда целости Персидского государства. Программа Волынского была принята Петром. В 1719 г. послали экспедицию для изучения южного берега Каспийского моря. В 1720 г. Волынского назначают астраханским губернатором и велят тайно готовиться к Персидскому походу, наводить нужные справки и склонять Карталинского царя Вахтанга на сторону России[27], обнадеживая его соответствующим образом. Имели в виду также заручиться содействием кахетинского Константина III (Магомета Кулихана), бывшего раньше правителем Испагана.
Зачем же эти враждебные замыслы по отношению к дружественной (казалось бы) Персии? Персия здесь ни при чем. Россия принуждена была нарушить добрые отношения с Персией, потому что благодаря полному разложению последней было основание опасаться появления у Каспия турок, этих, более важных для России — особенно со времени Прутской кампании — врагов.
Овладей они берегами Каспийского моря, от этого произошел бы великий ущерб России. Очевидно, что прикаспийские провинции нельзя было оставить на произвол судьбы и проще всего было, по мнению Петра, овладеть ими.
Опасения Петра были основательны, и поход пришлось бы даже начать раньше, чем думали, ввиду того, что дагестанские владетели, призванные на помощь в качестве номинальных вассалов шахом Гуссейном, вместо того предпочли освободиться от власти шиитов (персиян) и решились отдаться под покровительство Порты, естественной защитницы всех магометан-суннитов.
Итак, главным политическим стимулом Персидского похода Петра Великого было основательное опасение того, что Турция утвердится на берегах Каспийского моря.
Военные операции открылись летом 1722 г., но еще в 1721 г. велись с Вахтангом переговоры о совместных действиях.
Перед царем Карталинским лежало два пути, две программы. Предстояло выбрать единение с русским или с персидским правительством.
В 1721 г. афганская смута в Персии принимает такие размеры, что престолу Сефевидов стала грозить неминуемая гибель. 8 марта 1722 г. персияне проиграли решительное сражение при Гульнабаде (близ Испагана). В этой битве пал жертвой безумной храбрости брат Вахтанга, Ростом, кулар-ага (т. е. начальник гвардии), бывший здесь с 400 грузин. Затем началась осада Испагана, длившаяся 7 месяцев.