Реакция оперативного управления была такой, как если бы он предложил пригласить представителей КГБ на утреннюю летучку руководящего состава ЦРУ. Сотрудники управления утверждали, что такая операция поставила бы телегу перед лошадью — ЦРУ перед политикой администрации, в которой далеко не все было ясным. А если человек, которого они подберут на роль лидера умеренных, не сработает? Или если он окажется чудовищем Франкенштейна? Или, допустим, они поставят на ноги такого человека и задействуют его, а президент Картер или какой-либо другой президент решит идти совсем другим путем? Ошибиться так легко. Этот вопль протеста был настолько единодушным, что Тэрнер даже не решился войти со своим предложением в Белый дом. Збигнев Бжезинский, советник по национальной безопасности, почти наверняка поддержал бы любую секретную программу в этом направлении, но Картер скорее всего опять пустился бы по волнам колебаний. Для него это было очень характерно — колебания между «жестким» мировоззрением Бжезинского и «мягким» подходом государственного секретаря Сайруса Вэнса. Как-то в частном разговоре Тэрнер назвал Картера «писником»[1].
Однажды Тэрнер изложил свои личные взгляды и соображения в записке, которую озаглавил «Белый дом. Источники конфликтов». Их список был длинным, но большинство проблем так или иначе связывались с советником по национальной безопасности Бже-зинским, который, видимо, полагал, что ЦРУ работает только на него. По поводу одной разведывательной ориентировки по контролю над вооружениями, в которой Тэрнер слегка «поддел» Бжезинского, тот сказал ему: «Вы не Верховный суд, не дополнительное ответвление правительства. Вам надо решить, на кого вы работаете».
Бжезинский любил иметь дело с сырым, необработанным материалом разведки. Агентство национальной безопасности (АНБ), которое занималось перехватом зарубежных линий связи, часто снабжало его записями бесед некоторых глав государств или расшифрованными аналитическими донесениями посольств в Вашингтоне, которые направлялись ими своим правительствам. Бжезинский часто спрашивал Тэрнера: «Вы видели перехваченный материал?» Тэрнер понимал, что Бжезинский совершал типичную ошибку молодого аналитика, считая возможным объяснять крупные события отдельными телеграммами или перехваченными материалами. АНБ часто подхватывало сообщения какого-нибудь пустозвона, самоуверенного, но неинформированного официального лица или посла, стремившегося сообщить больше, чем он знал. Под заголовком раздела об АНБ Тэрнер написал: «Анализировать сведения из одного источника опасно».
С Бжезинским, у которого иногда проявлялись замашки настоящего хищника, приходилось вести постоянную борьбу. Однажды на совещании с участием главных заместителей Тэрнера он заявил: «У вас нет ни одного ценного источника в Советском Союзе». На самом деле Тэрнер создал там несколько ценных источников, хотя настоящим, в котором он был уверен, являлся только один. Другие потерялись, а может, просто уничтожены. Тэрнер этого не знал.
В 1977 г. число докладов Тэрнера президенту с трех в неделю было урезано до одного, а затем и одного в две недели… Он винил в этом Бжезинского, который однажды высказал мнение, что его бывшие студенты Колумбийского университета анализировали лучше, чем ЦРУ.
Когда в октябре 1979 г. иранский шах приехал в США на лечение (это было за две недели до захвата американских заложников в Тегеране), Белый дом пожелал, чтобы ЦРУ организовало подслушивание в больничной палате свергнутого правителя. Белый дом хотел знать, что намерен предпринять этот деятельный, но больной раком человек, Тэрнер же утверждал, что шах имеет такие же права, как и американские граждане, и что ЦРУ по закону неправомочно вести разведку на территории США. Но после того как он получил письменное приказание, Тэрнер проглотил обиду и распорядился установить электронные подслушивающие устройства в трех комнатах шахской частной резиденции в городском госпитале Нью-Йорка, хотя и считал это неуместным и ненужным.
Картер и Бжезинскнй рассматривали разведку как инструмент, как своего рода паяльник. Если разведку не использовали для того, чтоб «жучок»[2] был всегда на своем месте, если ЦРУ оказывалось не в состоянии предвидеть будущее, начинался настоящий ад. Тэрнер чувствовал, иногда смутно, иногда совершенно отчетливо, что он изолирован как от своего собственного ведомства, так и от президента, которому служил.
Пытаясь найти подход к новому президенту, Тэрнер передал копию своей записки одному из членов «Переходной команды», которая по поручению администрации изучала дела ЦРУ. Копия вернулась к нему с пометками, предлагавшими круто повернуть работу ведомства в русло антисоветской деятельности и тайных операций. Там, где Тэрнер перечислял положительные стороны деятельности ЦРУ, было нацарапано: «Слишком либерально, боязнь политических стычек». По поводу работы комитетов конгресса по надзору за разведкой и их персонала человек из «команды» Рейгана написал: «Убрать как можно больше леваков». В своей записке Тэрнер указал, что ЦРУ не сможет выдержать «еще один скандал». Приписка от руки гласила: «Климат изменился. Изменится еще больше. Если мы будем действовать на основе боязни, то сделаем очень мало». Там, где Тэрнер указывал на полувоенный характер деятельности ЦРУ, стояли каракули: «Надо перестроить». Ну что ж, желаю успеха, подумал Тэрнер.
1
«Писник» (от английского слова «реасе» — мир. пословно «мирник». по аналогии с «битник») — сторонник миролюбивого, или пацифистского, движения на Западе. — Прим. перев.