Шубертовские «Экспромты» в исполнении Шнабеля[85]: звук, его дыхание, контур, выведенный им где-то внутри тебя как некий чертеж, и тебе вдруг приоткрывается — что, мираж? нет, он вполне реален, и это набросок храма, как будто бы нарисованного старым Гёльдерлином, чертеж внутренней архитектуры, звуковая роза, распускающаяся каждый раз, как слышишь эту музыку.
Слово «радость»: подумать о нем еще, без спешки. Удивление, которое оно вдруг стало вызывать.
июнь
Полная луна, давняя спутница, замшелая, как скалы, откуда я на нее смотрю.
Шалфей вдоль дороги напоминает начало повести Гюстава Ру[86], которое с давних времен поет у меня в памяти: «Цветы на откосе, не знающие росы, участливые к прохожим…»
Чудесные «Отрывки» Пьера Альбера Журдана.
Бюффон о малиновке: «Ни одна птица не просыпается раньше… доверчива к людям… не зря ее зовут „спутницей дровосека“…» А про соловья он пишет, что тот, замечтавшись, может пропеть весь день. «Соловьи прячутся в самой глубине кустарника».
июль
Звездная пыль, облако Млечного Пути. Закрываешь глаза, и кузнечики звенят, как далекие сани с бубенцами или, скорее, как сухие семена, перекатывающиеся по лугам. Краски неяркие: розовая, золотистая, сизая, голубоватая, сиреневая.
август
Концерт Пёрселла в церкви Сен Флоран в Оранже[87]. Лучшей декорации, чем тень от неоклассического алтаря на каменной стене (две коринфские колонны, балдахин с чем-то вроде плюмажа), для музыки из сцены с Дидоной не придумаешь. И уже не удивляешься, увидев между этими тенями от колонн и ее скорбную тень.
Сегодня утром, при всем тепле, — первое предвестье осени: далекая дымка на перегибе от холмов к полям. Неумолкающая славка еще здесь, устроилась между акацией и липой. Орфей летнего сада. Она ведь тоже свободно переходит из одного царства в другое; неужели я никогда не последую за ней?
САМОСЕВ
(Том второй)
Записные книжки 1980–1994
июль
На выходе из дубового леса, густо заросшего буксом и плющом (словно потемневшего от какой-то суровой, безрадостной, чуть ли не траурной мысли), — лощина с полем овса, и вдруг нахлынувшие опять удивление, взволнованность, радость. Откуда они? Подумалось почему-то — как ни абсурдны такие мысли, ими тоже дорожишь — о встрече в Эммаусе. Дело, наверно, не просто в цвете поля, напоминающем хлеб на столе. Скорее в другом, в том, что доходит оттуда, снова доходит с этим особым, блекловатым светом из мира мертвых. Что просвечивает через завесу и тем не менее говорит совершенно внятно. И после, когда всматриваешься: этот невесомый, сухой, почти белый рой, это беспрестанное кишение, этот шорох. Единство сверчков и семян.
По-прежнему иду на закат дорогой среди травы (сухие былки бессмертника и клевера), вдоль которой стоят старые, обомшелые стволы зеленеющих дубов. Словно ограда из необработанных камней, а за ней — царство сурового, холодного, как будто изначального света. Поражаюсь покою, который излучают эти места.
август
Мадригал Джезуальдо («Moro, lasso…»[88]): как будто стоны и жалобы доносятся с самих звезд, как будто это ночь ожила и созвездия подали голос, каждое — свой, в полифоническом строе, сохраняющем расстояния между ними. Просветление стона.
«Plaint» из «Fairy Queen»[89] Пёрселла. Тенор Деллера[90] звучит так, словно покидает родные края и возвращается на родину или просто домой из далекого пути. Как будто у него есть домашний кров или удерживающие его корни. Так птица в полете не абсолютно свободна, а подчиняется невидимым законам.
Я как будто расколот, разобран; таковы же временами и захватывающие меня образы. Они разбросаны в жарком воздухе, в горячих, почти оплотневших лучах лета. Словно угадывая мой разброд, они отказываются созревать. Я им не подхожу. Глухо пробуждающийся во мне огонь — не то питание, которое им нужно. Лето нашептывает телу обжигающие советы — безнадежные, запоздалые. Дыхание олеандра, вместо свежести, опаляет.
Сандалии тонут в разогретом грунте. Комья рассыпаются в пальцах. Пашня. Кое-где она напоминает цветом раскаленный кирпич, с оттенками от желтого до красного — тона густые, тяжелые, но на земле они выглядят такими же умиротворенными, как синева и зелень над ней, только более стойкими. Земля, опора. Дороги, тех же кирпичных и огненных оттенков, через выгоревшие травы, через луга. Былинки до того тонкие, хрупкие, что кажутся почти невесомыми — совсем как колышущийся воздух. Мерцающая земля.
85
Артур Шнабель (1882–1951) — австрийский пианист, композитор и дирижер, с 1939 г. жил в США.
86
Гюстав Ру (1897–1976) — швейцарский поэт и прозаик, переводчик Новалиса, Тракля, Гёльдерлина, учитель и друг Ф. Жакоте.
89
Имеется в виду «Плач» из оперы Генри Пёрселла (по мотивам поэмы Э. Спенсера) «Королева фей».
90
Альфред Деллер (1912–1979) — английский певец (контртенор), руководитель камерного ансамбля «Деллер Консорт».