Взятие Казани в 1552 г. (по рисунку начала XVII в.).
В 1551–1552 гг. из казанского плена было освобождено около 100 000 русских, очевидно, не обращенных в мусульманство, — это были люди из Вятской, Пермской, Устюжской, Вологодской, Муромской, Галичской, Костромской и других северо-восточных земель Руси.
Естественно, основное тюркоязычное население Казанского ханства в XV–XVI вв. уже далеко не представляло собой прежних булгар. Последние послужили основой казанско-татарской народности, но на эту основу наслоились и различные другие, причем отнюдь не всегда тюркоязычные, компоненты.
В первой половине XVI в., очевидно, завершилось формирование этой народности, которая именовала себя казанцами, или мусульманами. Казанскими людьми их именовали русские летописи. Например, в «Казанской истории» термин «казанцы» в смысле народности упомянут 650 раз, и лишь в случае неприязни иногда он заменяется кличкой «татарин», или же «казанский татарин». Имя «татарин» было очень непопулярным среди народа. С. Гербертштейн, видевший казанцев в 1520-х годах, писал: «если их (казанцев) называют турками (татарами), они недовольны и считают это как бы бесчинством. Название же бисермяне (мусульмане) их радует»[84]. Насколько чуждым было это имя, показывает и характеристика «татарину», данная казанским поэтом Мухаммедьяром в поэме «Тухваи Мардан».
Показательно и то, что среди казанцев в это время еще совершенно не были распространены легенды и предания, восхваляющие Чингис-хана, татар Золотой Орды, Тамерлана и других ханов. В поэмах Мухаммедьяра и других поэтов эти имена совершенно не упоминаются, не упоминаются они и в байтах, и в эпосах этого времени.
Формирование татарско-мишарской народности
Параллельно с формированием казанских татар шел процесс формирования татар-мишарей, или мишарской народности.
Территория, где в XV–XVI веках расселялись предки татар-мишарей, не была столь монолитной, как у предков казанских татар. Она располагалась между Волгой и Окой в бассейнах верхнего и среднего течения р. Суры, Мокши, Цны, правобережья среднего течения р. Оки. Но здесь же чересполосно жила мордва, а ближе к Оке нередкими были и русские села. К сожалению, эта область еще слабо изучена в археологическом отношении, особенно в отношении памятников XV–XVI вв. Но все же, опираясь на некоторые скудные археологические и более обширные письменные источники, можно примерно определить основные районы обитания здесь тюркоязычного населения. Таких районов можно наметить пять.
Наиболее восточные из них расположены по среднему течению р. Суры, вернее ее левых притоков — Пьяны и Алатыря. На р. Пьяне еще в 1361 г. Секиз-бей «обрывся рвом и осел». Тюркоязычное население здесь сохранялось прочно и позднее. Об этом свидетельствуют остатки поселений с красной керамикой позднебулгарского типа, выявленные при археологических разведках в 1959-1960-х гг., а также довольно многочисленные клады золотоордынских монет XIV–XV веков, найденные у с. Ветошки (1310–1365 гг.), у с. Б. Уда (2 клада XIV в.) и у с. Андреевка (XV в.) и Петровка. К середине XVI века район нижнего течения р. Пьяны был уже заселен служилыми татарами. В 1552 г. здесь располагался один из станов Ивана Грозного. Здесь сидели еделевские (енгильдеевские), тамаевские, крымчеевские мурзы, которым в 1602 г. было вновь подтверждено их право на владение пьянскими землями. Уже тогда, если не раньше, возникли такие села, как Уразаевка, Камкино и другие.
Железные лемех и резак булгарского сабана.
Бассейн р. Пьяны очень рано вошел под русский протекторат. В 1372 г. практически в устье р. Пьяны на Суре была заложена русская крепость Курмыш. Тогда же земли между Окой и Сурой по Кудьме, Теше и Пьяне были закреплены по ярлыку Тохтамыша за великим князем московским Василием Дмитриевичем. В 1492 г. часть земель по р. Пьяне была уже оброчными владениями князя Оболенского и Печорского (Нижегородского) монастыря.