Тысячи мыслей давят мозг, превращая его в лепешку. Вот только бы еще не думать о чудовище герцоге, и о том, на что он способен. Тогда точно можно сойти с ума.
Джованни Санудо со скукой осматривал берега Эпира, от которых поднимались горы Пинда[44]. Их голые, суровые скалы навивали ему неприятные чувства. Такое бывало с ним каждый раз, когда за кормой оставались сказочные берега Далмации, и начинались неприветливые огромные камни родины самого знаменитого из царей-полководцев, горе известного Пирра[45].
Ах, как прекрасна Далмация с ее многочисленными островами, щедро покрытыми вечнозелеными деревьями, кипарисами, кустарниками лавра. На них тысячи трав, а еще больше цветов. Даже отстоящие далеко от берега и едва сбрызнутые дождями острова благоухают и буйствуют разноцветьем. В их прозрачных голубых водах нескончаемый запас ракообразных, моллюсков и рыбы, которыми лакомятся верткие тюлени-монахи и благородные дельфины.
А горы! Они как воины стоят на защите плодородных долин и дают начало полноводным рекам. Их смешанные хвойно-лиственные леса полны зверья и дичи. Бурые медведи, волки, лисы, лесные коты жиреют от изобилия оленей, косуль, серн, зайцев и барсуков. А в густых кустах, на болотцах и ручьях тысячи и тысячи глухарей, куропаток, гусей, аистов, журавлей. На них, с высоты сосен и кедров, спокойно созерцают всегда сытые коршуны, соколы и белоголовые орлы. С таким изобилием пищи, хищным птицам безразличны тысячи ящериц, змей и черепах, которые с наслаждением греют свои тела на прогретых солнцем прибрежных склонах.
А там за горами столетние оливковые рощи, ряды мандариновых и лимонных деревьев, растянувшиеся виноградники и плодородные поля. Изобилующие рыбой полноводные реки тихо несут свои воды в густой тени лесов из ивы, тополей, дубов, липы и кленов.
И над всем этим раем чистейший воздух, сладостно пропитанный ароматом лаванды и цветущей мирты!
Конечно и в горах Пинда есть свои прелести, но все же больше в них серо-черных тонов, густых молочных туманов, опасных пропастей и злобного завывания неутомимых ветров.
Эх, если бы не срочные дела, если бы не нужно было посетить двор сербского короля Стефана, находящегося сейчас в Арте[46], в связи с задуманным им грандиозным планом, то Джованни Санудо не спеша проплыл бы вдоль неприветливых скал, а не подвергал свою жизнь возможным опасностям.
Свою и жизнь тех, кого Господь послал ему в подарок на утыканной стрелами лодке. Этим девчушкам, женщине и ее ребенку еще предстоит сыграть большую роль в драме, которую задумал, написал и решил представить миру великий герцог наксосский.
Пусть мир удивиться, наградит Джованни Санудо аплодисментами и назовет его божественным.
И чего им плакать, этим глупышкам? Их ждет интересная, содержательная и богатая жизнь. Это конечно если все получится, как задумано Джованни Санудо. Хорошо, что герцог их предупредил всего за час до того, как были поданы с берега лодки. А не то, эти глупышки рыдали бы всю ночь. И чего спрашивается? Сыты, одеты в прекрасные наряды, под надежной охраной. Живи и радуйся. И, конечно же, поступай так, как велит их хозяин Джованни Санудо.
А может им просто дать выпить по большому бокалу вина? Пусть так и будет.
Джованни Санудо, попивая мелкими глотками сладкое вино, отдавал последние указания капитану Пьетро Ипато:
– Надеюсь, ты меня услышал правильно, и сделаешь все, о чем я велю с наибольшим старанием.
– Да, мой господин, – в десятый раз склонил голову тот, кто с отъездом герцога ставал господином галеры «Виктория».
– Держи среднюю скорость. Помни, мне нужны будут здоровые и крепкие рабы. Им предстоит тяжелая работа. По прибытию на Парос проследи за тем, чтобы венецианцы не бездельничали и сразу же брались за свое ремесло. Лекаря беру с собой. Кажется, он все же что-то знает и умеет. В моей свите должен быть ученый лекарь. Через десять недель ты должен привести «Викторию» на Наксос. Если не будет других повелений. Все важное я сказал. Вели грузить на лодки мои вещи, охрану, свиту и моих прелестных дам.
Джованни Санудо подошел к краю кормовой беседки и с ее высоты осмотрел галеру. Все было так же как обычно на якорной стоянке. Люди с наслаждением подставляли лица и обнаженные спины ласковым солнечным лучам. Они радовались возможности отдохнуть, а еще более тому, что знали – суровый герцог покидает галеру. Работы не убавится, но дышать станет легче. Это читалось на всех лицах, которые на мгновение поворачивались к нависшему над ними герцогу. Плохо скрытая радость была и на лице Пьетро Ипато.
«Дьявол с вами со всеми. Это ненадолго. Вы все в моей крепкой ру…»
44
Горы на Западе Балканского полуострова, в северной части Греции и в Албании (северные предгорья).
45
Из рода Пирридов, (318–272 до н. э.) – царь Эпира (306–301 и 297–272 до н. э.) и Македонии (288–284 и 273–272 до н. э.). Это талантливый полководец, один из сильнейших противников Рима. Известен скептическим выражением «пиррова победа», одержанная за счет огромных потерь. Хотя гениальный полководец Ганнибал называл Пирра самым великим из полководцев и своим учителем.