Не знаю, кем, когда и как формулировано понятие «враг народа» в СССР. Оно, кстати сказать, буквально заимствовано из французского революционного словаря{34}. Отличительным признаком этого понятия теперь, по-видимому, вместо связи с дьяволом надо считать «связь с Троцким» или «связь с белобандитскими организациями за границей». Московских колдунов уличают свидетели вроде их старой соратницы Яковлевой (вот уж именно «ведьма-генеральша»), или же во всем чистосердечно признаются они сами: «Harr, harr, Teufel, Teufel, spring hie, spring da...» Ho какое, собственно, это может иметь значение? Французский революционный трибунал такого рода признаниями не дорожил. Этим он выгодно отличается от Военной коллегии. Выгодно отличается он от нее и тем, что лицемерия в нем было гораздо меньше. Революционный трибунал отлично знал (как знает и Военная коллегия), что не судит, а исполняет приказ по истреблению врагов правительства. Но он этого почти и не скрывал. По закону 22 прериаля защитники были упразднены, свидетели признаны ненужными, материальные доказательства преступления не требовались. За 49 дней, прошедших от 22 прериаля до 9 термидора, в Париже было казнено 1376 человек: в среднем почти по 30 в день. На каждого подсудимого приходилось около десяти минут заседания трибунала.
Дело Сесили Рено и ее пятидесяти трех «сообщников» слушалось, по одним сведениям, три часа, по другим — пять часов. Фукье-Тенвиль вместо речи ограничился несколькими словами. Очень кратко было и заключительное слово председателя Дюма. Разумеется, все подсудимые были приговорены к смертной казни.
Все это дело настолько чудовищно даже для того времени, что один знаменитый историк высказал предположение: не было ли тут «вредительства» со стороны людей, проявлявших на словах восторженную преданность Робеспьеру? Уж не хотели ли они просто его скомпрометировать? Это не доказано, но вполне возможно.
В развязке дела была особенность, ни разу не встречавшаяся в истории революции ни до, ни после процесса Сесили Рено: на осужденных перед казнью надели красные рубашки. Дезессар рассказывает, что после приговора Фукье-Тенвиль зашел в буфет и там будто бы кто-то подал ему эту мысль. Сообщение это ошибочно. Фукье-Тенвиль лишь исполнял правительственный приказ. В папке W 389 есть письмо Комитета общественного спасения, предписывающее прокурору надеть красные рубашки на осужденных. По средневековому обычаю (или закону) красные рубашки надевались перед казнью на отцеубийц. Мысль робеспьеристов, очевидно, заключалась в том, что люди, посягнувшие на жизнь Робеспьера, должны приравниваться к отцеубийцам, так как он отец народа.
Было бы в психологическом отношении чрезвычайно интересно выяснить, кому именно пришла в голову эта ценная мысль. Самому Робеспьеру? Возможно. У него в ту пору голова кружилась очень сильно. Ужас, который он внушал всем, рос с каждым днем. Баррас рассказывает в своих воспоминаниях, что один из членов Конвента, почувствовав на себе во время заседания стеклянный взгляд диктатора, испуганно воскликнул: «Он еще вообразит, что я что-то думаю!..» (Il va supposer que je pense quelque chose!..) Вероятно, Робеспьер в светлые свои минуты понимал, какие чувства он внушает громадному большинству французов. Но гипноз всеобщей лести не мог на него не действовать. Перед ним пресмыкались почти все окружавшие его люди. Генералы носили на груди его портрет. Женщины забрасывали его восторженными письмами. «Нет, твердый, неизменный, ты, парящий в небе орел! Обольстителен твой ум, обольстительно твое сердце и крик души твоей — любовь к добру!» — писала ему сестра Мирабо. Полоумная старуха Екатерина Тео, собиравшаяся оставить на земле всего 140000 людей, «но с тем, что каждый будет бессмертен», называла Робеспьера Мессией и устроила на улице Контрескарп храм его веры{35}.
34
Сесиль Рено и её сообщники были приговорены к смерти “comme les ennemis du people (одного слова я разобрать не мог) qui cherchent à anèantir la liberté publique soit par force, soit par la ruse” («как враги народа… которые пытались силой либо хитростью уничтожить свободу») (Национальный архив W 389, № 904, документ 69-й, неизданный). – Понятие «враг народа» во Франции было формулировано в законе 22 прериаля.
35
Для приобщения к культу, которым руководила Екатерина Тео, надо было «воздерживаться от чувственных наслаждений» и при посвящении поцеловать ее семь раз; «два раза в лоб, два раза в виски, два раза в щеки и один раз в подбородок».