Пчела спокойно ползает внутри шлема. Вот она приближается к его левому уху, принимая ушную раковину с серой за венчик цветка, полный пыльцы. Жужжание насекомого становится все назойливее, рыцарь ежится.
Пчела узнает аромат, но никак не поймет, что за странная роза ей попалась. Возвращаться в улей ни с чем ей совсем не хочется, поэтому она выбирается из уха и продолжает обследование небывалого цветка.
Всадник чувствует, как насекомое ползет вверх по его затылку, как застревает между его волосами и верхушкой шлема и там принимается жужжать с утроенной силой.
Все-таки придется сдернуть шлем.
Он снимает перчатки и начинает возиться с узлом, но поди, развяжи его! У рыцаря дурная привычка обгрызать ногти, а это как раз та ситуация, когда ногти пришлись бы кстати. Тем временем у него за спиной звучит приказ:
– ЗАРЯЖАЙ! – И почти сразу же: – ПЛИ!
Высоко в небо взмывают круглые камни. Рассеивается пыль, взорам предстает аккуратный пролом в стене. Тысяча четыреста сорок глоток издают ликующий вопль, двенадцать тысяч пехотинцев за спинами конных рыцарей тоже не молчат. Пожелтевшее солнце палит что есть мочи.
– НА ПРИСТУП! ГОСПОДИ, СПАСИ! – вопит офицер.
Поет труба, ей вторят рожки. Рокочут барабаны, задавая ритм, пехота наступает, выставив вперед копья и пики, тащит длинные лестницы и тараны.
Ну, теперь держись, пчела, я пускаюсь вскачь!
Всадник снова натягивает перчатки, пришпоривает коня, берет поводья левой рукой, той же, в которой держит щит, а правой вытаскивает из ножен меч и подхватывает вместе со всеми клич:
– ГОСПОДИ, СПАСИ!
Он уже несется к стене, усеянной врагами, но при этом его не покидает мысль:
Куда делась пчела?
А та тем временем ползет по его веку. Напуганная суматохой и нарастающим гвалтом, она отчаянно паникует и, подчиняясь рефлексу, всаживает в веко свое жало.
Всадник истошно кричит от боли, но боевой конь уже перешел в галоп, ничто не может прервать его бег в направлении высоких белых стен, даже отравленная игла, глубоко воткнувшаяся в глаз наездника, как колючка в спелую виноградину.
Что до самой пчелки, лишившейся единственного оружия – жала, то и она в смятении:
Со мной-то что теперь будет?
2. Мнемы[1]. Три цели существования
Мы рождаемся для трех целей:
1. Познание.
2. Эксперимент.
3. Исправление.
3
– А вы, что будет в будущем с вами?
Рене Толедано вглядывается в сидящую напротив него публику. Из полутьмы ему внимают четыреста пятьдесят зрителей.
– Если у вас есть желание узнать о наилучшем пути вашей собственной эволюции, то я могу предложить вам новый эксперимент. При первой медитации с сопровождением я дал вам пережить во сне вашу молодость, при второй – открыть одну из ваших прежних жизней, а теперь предлагаю третью, еще более оригинальную медитацию. Кто хочет повстречать того или ту, кем он или она станет, к примеру, через тридцать лет?
По залу пробегает одобрительный шепоток.
– Тогда закройте глаза… Дышите… Расслабьтесь… Напоминаю: если вы употребляли спиртное, принимали медикаменты, воздействующие на мозг, или наркотики, если у вас депрессия или вы в гневе, то лучше воздержаться от участия в этом сеансе медитации.
Никто не реагирует на это предостережение.
– Хорошо. Представьте, что вместо спуска по лестнице, ведущей в коридор ваших прошлых жизней, вы поднимаетесь по лестнице, приводящей в коридор будущих лет… Перед вами двери, на них цифры… Каждая цифра обозначает количество лет в будущем. Десять – десять лет, двадцать – двадцать, тридцать – тридцать… Откройте именно эту дверь. За ней вы попадаете в тот же самый мир гармонии: в залитый солнцем весенний сад с большим деревом посередине. У подножия дерева вы видите человека в белой тунике. Все вы видите разных людей, потому что этот человек – вы сами, прибавившие тридцать лет.
Рене Толедано запускает пятерню в свою каштановую шевелюру, поправляет на носу очки в тонкой позолоченной оправе. В свои тридцать три года он, бывший учитель истории, освоился наконец в новой для себя роли – гипнотизера, выступающего на публике. На нем джинсы, черная футболка, черный пиджак и мягкие черные туфли без шнурков. Он неторопливо продолжает:
– … Вы чувствуете, что этот человек, то есть вы сами в будущем, наделен мудростью, которой вам самому пока еще недостает…
Рене Толедано делает глубокий вдох.
1