— Ну, а насчет него как? — Айрин Чалмерс кивнула в мою сторону.
— Мистер Арчер знает о вашем деле куда больше меня. И я полностью ему доверяю.
Похвала Тратвелла поставила меня в неловкое положение. Я не мог сказать того же о нем.
— А я ему не доверяю, — сказала женщина. — С какой стати мне ему доверять? Я его едва знаю.
— Вы знаете меня, Айрин. Как ваш поверенный...
— Так, значит, вы опять наш адвокат?
— Я и не переставал им быть. Теперь вам должно быть уже ясно, что без моей помощи и помощи мистера Арчера вам не обойтись. Все, что мы узнали о вашем прошлом, останется между нами.
— Это если я пойду вам навстречу, — сказала она. — А если нет?
— Этика обязывает меня хранить ваши тайны.
— Только потом про них каждый встречный-поперечный будет знать, не так, что ли?
— Но не от меня и не от Арчера. Возможно, от доктора Смизерэма. Как вы сами понимаете, я не могу защищать ваши интересы, пока вы меня на это не уполномочите.
Предложение Тратвелла повергло ее в задумчивость.
— Да я вовсе не хотела ссориться с вами. Особенно в такое время. Но за мужа я решать не могу.
— Где он?
— Когда я уходила, он оставался дома. Ларри тяжело дались последние дни. Он ведь очень нервный, хотя по виду никогда не скажешь.
Ее слова вызвали к жизни мысль, уже давно гнездившуюся в подсознании.
— Скажите, так это ваш муж? Ну, тот мальчик, которого сталкивают в воду?
— Да, он. Это была наша первая встреча. И последний уик-энд Ларри, перед тем как его призвали во флот. Я ему приглянулась, это факт, но мы так толком и не успели познакомиться. А жаль.
— Когда же вы познакомились?
— Через два года. Ларри за это время успел повзрослеть.
— А вы что успели?
Резкое движение головой — и она повернулась ко мне затылком.
— Не стану я отвечать на ваши вопросы, — сказала она Тратвеллу. — Для того, что ли, я плачу адвокату и сыщику, чтоб они рылись в моем грязном белье? Вы что, за дуру меня принимаете?
— Вовсе нет, Айрин, — сказал Тратвелл спокойно и сдержанно. — Напротив, было в не глупо, если бы вы перестали прятать ваше, как вы выражаетесь, грязное белье. Пришла пора выложить карты на стол и нам втроем во всем разобраться. Я думаю, нет нужды напоминать вам, что за последнее время произошло несколько убийств.
— Я никого не убивала.
— Чего нельзя сказать о вашем сыне, — напомнил я. — Мы ведь уже имели беседу об убийстве в бродяжьем квартале.
— Мальчика хотели похитить, — накинулась она на меня. — Он защищался. Вы сами говорили, что полиция войдет в его положение.
— Теперь, когда я лучше представляю себе, как все это случилось, кажется, мне придется взять свои слова обратно. Вы утаили от меня многие детали, и притом самые важные. К примеру, когда я рассказал вам, что в похищении участвовал Рэнди Шеперд, вы не сочли нужным мне сообщить, что Рэнди приходится вам отцом.
— Жена имеет право не давать показаний против мужа, — сказала она. — Разве дочерей и отцов это правило не касается?
— Нет. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Вашего отца нет в живых — его вчера застрелили в Пасадене.
— Кто застрелил? — Она вскинула голову.
— Полиция. Ее вызвала ваша мать.
— Мать? — Она помолчала. — Ничуть не удивляюсь. Самое первое мое воспоминание — отец с матерью колотят друг друга почем зря. И я решила удрать от них, даже если б ради этого... — Глаза наши встретились, и слова замерли на ее губах.
— ...даже если б ради этого пришлось убежать в Мексику с растратчиком, — закончил я за нее.
Она покачала головой. Черные волосы ее растрепались — она казалась моложе и вульгарней.
— Не было этого.
— Разве вы не убежали с Элдоном Свейном?
Она молчала.
— Что же тогда произошло, миссис Чалмерс?
— Не могу вам сказать — даже сейчас не могу. Тут замешаны другие люди.
— Элдон Свейн?
— Да, он больше всех.
— Зря вы его выгораживаете — и вам это известно не хуже меня. Ему точно так же, как и вашему отцу, ничего не грозит. И по той же причине.
Она кинула на меня потерянный взгляд — ее попытка обмануть время потерпела неудачу. Она очутилась на страшной ничейной полосе, разделяющей обе ее жизни.
— Скажите, Элдон действительно умер?
— Вы сами прекрасно это знаете, миссис Чалмерс. Его труп нашли у железнодорожных складов. И я не верю, что вы могли этого не знать.
Она помрачнела.
— Ей-богу, не знала.
— Не могли не знать. Труп бросили руками в костер, для того чтобы не осталось отпечатков пальцев. Восьмилетнему мальчишке такое не под силу.
— Это еще не доказывает, что руки Элдону сожгла я.
— У вас одной были причины так поступить, — сказал я. — Предположим, труп опознали — и вся ваша жизнь идет насмарку. Вы лишаетесь и дома, и мужа, и положения в обществе. Скатываетесь на дно и становитесь прежней Ритой Шеперд.
Она молчала, лицо ее отражало напряженную работу мысли.
— Вы сказали, что отец путался с Элдоном. Так кому же, как не ему, сжечь труп — вы говорили, он сжег труп?
— Одни пальцы.
Она кивнула.
— Да, это точно отец. У него только и разговору было: хорошо бы избавиться от отпечатков. Он прямо помешался на этом. — Она говорила свободно, не следя за собой, и вдруг остановилась на полуслове — наверное, узнала в своем голосе голос былой Риты Шеперд, дочери рецидивиста, снова очутилась в старой личине и поняла: на этот раз убежать не удастся. Мрачное предчувствие охватило ее, оно пробилось сквозь толщу безразличия, сквозь годы забвения. Айрин Чалмерс скрючилась, словно ее ударили под дых, и закрыла лицо руками. Волосы свесились ей на лицо, заструились черным водопадом по пальцам.
Тратвелл с высоты своего роста напряженно смотрел на нее, но во взгляде его не было и намека на любовь. Скорее, он жалел ее, ну и собственнические чувства здесь играли тоже не последнюю роль. Она побывала во многих руках, не чуралась уголовщины, но красота ее от этого не пострадала.
Забыв о моем присутствии, забыв обо всем на свете, Тратвелл погладил ее по голове, потом по изящной спине. В жесте его не было ничего чувственного. Нет, подумал я, это не страсть. Просто он не хочет терять клиентку — только и всего. Возможно, его еще и тянет к ней, хоть он сам не отдает себе в этом отчета: он ведь еще в плену у прошлого.
Немного погодя миссис Чалмерс взяла себя в руки и попросила воды. Тратвелл пошел за водой, а она нетерпеливо зашептала:
— Скажите, почему мама напустила на Рэнди полицию? Она не стала бы этого делать без серьезной причины.
— Вы правы. Он украл у нее фотографию Ника.
— Ту фотографию, которую я ей послала?
— Да.
— Зря я это сделала. Но я подумала: неужели хоть раз в жизни я не могу поступить по-человечески?
— Как видите — не могли. Ваш отец отнес фотографию Джин Траск и уговорил ее нанять Сиднея Хэрроу. Вот откуда все и пошло.
— Чего добивался старик?
— Денег вашего мужа, так же, как и все остальные.
— Кроме вас, конечно, — сказала она с издевкой.
— Да, кроме меня, — сказал я. — Деньги стоят слишком дорого.
Тратвелл принес воду в бумажном стаканчике и смотрел, как она пьет.
— Ну как, вы в состоянии предпринять небольшую поездку?
Она вздрогнула.
— Куда?
— В Смизерэмовскую клинику. Нам пора побеседовать с Ником.
Видно, ее эта перспектива нисколько не прельщала.
— Доктор Смизерэм не пустит вас к нему.
— Думаю, пустит. Вы мать Ника. Я его поверенный. Если доктор Смизерэм не пойдет нам навстречу, я к нему применю habeas corpus[12].
И хотя Тратвелл явно брал ее на пушку, она перепугалась.
— Нет, нет, пожалуйста, ради бога, не надо. Я переговорю с доктором Смизерэмом.
Проходя мимо секретарши, я спросил ее, не вернулась ли Бетти из лаборатории. Оказалось, нет. Я попросил передать Бетти, что буду в клинике.
Глава 35
Айрин Чалмерс отпустила Эмилио и втиснулась на переднее сиденье тратвелловского «кадиллака» между мной и адвокатом. Выйдя из машины, она направилась к больнице шаткой походкой, словно наркоманка. Тратвелл взял ее под руку и провел в приемную.
Мойра Смизерэм сидела за конторкой — точь-в-точь как в тот день, когда я увидел ее впервые. Мне показалось, с тех пор прошла целая вечность. Лицо ее постарело, помрачнело, а может, я стал лучше ее понимать — только и всего. Она перевела взгляд с Тратвелла на меня.
12
Предписание о представлении арестованного в суд для рассмотрения законности ареста (лат.).