Большевистские власти в целом долго не оставляли идею возможном перевоспитании проституток обязательным и принудительным трудом. На страницах журнала «Коммунистка» представитель комиссариата внутренних дел С. Н. Равич доказывала, что «бороться с проституцией путем морального воздействия на лиц, уже занятых ею, — напрасный труд… Самый верный и сильных удар по проституции — это всеобщий обязательный труд»[283]. Ей вторила и А. М. Коллонтай: «Пока мы будем иметь нетрудовое женское население, существующее на средства мужа или отца, до тех пор будет существовать купля и продажа женских ласк. Поэтому проведение по всей Советской республике в самом срочном порядке обязательных трудовых книжек — один из вернейших способов борьбы с проституцией профессионального типа»[284]. Судя по воспоминаниям К. Цеткин, подобных взглядов придерживался и В. И. Ленин, заявлявший: «Возвратить проститутку к производительному труду, найти ей место в общественном хозяйстве — вот к чему сводится дело»[285].
В приведенных цитатах явно чувствуется ориентация на полное непризнание проституции как некоего профессионального занятия. Но особенно ярко эта тенденция выразилась в деятельности подотдела принудительных работ при Петроградском совете. Возглавлял его некий Б. Г. Каплун, этакий большевистский бонвиван. По воспоминаниям современников, он, развлечения ради, ездил в организованный большевиками в 1919 г. крематорий наблюдать за сожжением трупов. Из-под пера Б. Г. Каплуна и вышли тезисы «К вопросу о борьбе с проституцией», где сообщалось: «С коммунистической точки зрения проституция как профессия не может существовать. Это не есть профессия в государстве труда. Торговля своим телом есть дело человеческой совести… Слово «проститутка» как понятие о человеке, торгующем своим телом, считающем это своей единственной профессией, не существует. Отсюда не существует и определение понятия проституции как общественного явления… Нет борьбы с проституцией и ее разновидностями, а есть борьба с женщинами, у которых нет определенных занятий»[286]. Такие особы, независимо от того, торгуют они собой или нет, должны были являться в подотдел для получения работы, за уклонение от явки они подлежали задержанию и направлению в женские трудовые колонии с самой суровой дисциплиной. Б. Г. Каплун предполагал популяризовать данные разработанные им методы через особый Комитет наиболее сознательных проституток по борьбе с проституцией, используя «их тягу к становлению на трудовой путь». Идея эта, конечно, провалилась. Число женщин, добровольно признававших себя проститутками в условиях отсутствия законодательства, гарантирующего им элементарные гражданские права, оказалось весьма незначительным. Но тезисы Б. Г. Каплуна лишний раз инициировали деятельность органов милиции, активность которых особенно усилилась в годы НЭПа.
Летом 1922 г. НКВД, встревоженный появлением на улицах городов торгующих собой женщин, разработал и опубликовал в»Известиях ВЦИК» проект организации особой «милиции нравов». Этот проект вызвал волну возмущения в стране. С негодующей статьей в «Московских известиях» выступила Клара Цеткин, которая, подобно большинству других видных коммунисток, активно интересовалась проблемой проституции. Как отмечали тогда специалисты: «…угроза нравственного одичания, неимоверный рост проституции и венерических болезней, которые вызвали к жизни проект «милиции нравов», не могли все же преодолеть ужаса и отвращения к той системе кажущейся борьбы, какой была регламентация. Но идея этой меры имеет немало тайных приверженцев в нашем обществе»[287]. В конечном счете проект не был реализован.