Ван Ань-ши прочитал, и ему стало горько и больно. Между тем старик подал еду; подчиненные Ван Ань-ши поужинали, и сам он тоже поел немного.
— Кто написал эти стихи на стене? — спросил он затем хозяина.
— Проезжий путешественник, — отвечал тот. — Я не знаю ни имени его, ни фамилии.
Ван Ань-ши сидел, склонив голову, и размышлял: «Когда-то я рассуждал, казнить ли человека за кражу перепелов, и по ошибке съел рыбью приманку, — слух об этих двух фактах легко мог распространиться. Но о том, каким мукам подвергается мой сын на том свете, я рассказал только жене, и никто другой не мог знать об этом. Каким же образом это попало в стихи? Странно! Очень странно!» Вот почему последние строки стихотворения больно кольнули его сердце. Сомнения одолевали его.
— Сколько вам лет? — спросил он у старика немного спустя.
— Семьдесят восемь.
— А сколько у вас сыновей?
— Было четверо, но все они умерли! — пожаловался старик, и на глаза его навернулись слезы. — Мы с женой живет здесь одни.
— Почему же все они умерли так рано?
— Уже десять лет нас губят новые законы. Мои сыновья либо были погублены чиновниками, либо нашли свою смерть в дороге. Меня спасло только то, что я стар, — это дало мне возможность хоть как-то продержаться. Будь я моложе и сильнее, меня уже не было бы в живых.
— Чем же так плохи для вас новые законы? — осторожно спросил Ван Ань-ши.
— Стоит прочитать стихи на стене, и вам станет ясно, — сказал старик. — С тех пор как волею императора министром назначен Ван Ань-ши, он изменил законы прежних государей и направил все свои усилия на то, чтобы обирать население, считая это важнейшим и неотложнейшим делом. Он отвергал добрые советы и упорствовал в своих ошибках, он изгонял искренность и утверждал лесть. Чтобы погубить земледельцев, он ввел закон о предоставлении крестьянам ссуд под будущий урожай. Один за другим появлялись законы о системе баоцзя, об освобождении от трудовых повинностей, о сохранении конского поголовья, об уравнивании перевозок налоговых поступлений и другие — их было так много, что о каждом не стоит и говорить. Представители власти угождали вышестоящим и истязали тех, кто им подчинен. Днем они занимались побоями и грабежом, а ночью стражники кричали у ворот, так что никто не мог даже спать спокойно. Люди бросали хозяйство и, забрав жен и детей, скрывались в далеких горных ущельях. Они десятками уходили каждый день. В нашей деревне было сто с лишним семей, а теперь не наберется и десяти. У меня в семье когда-то было шестнадцать душ обоего полу, а теперь осталось только четверо!
Он сказал это, и слезы дождем полились из его глаз. Ван Ань-ши был сильно огорчен.
— Некоторые утверждают, что новые законы хороши для народа, но вот вы говорите, что они плохи, — сказал он. — Я желал бы узнать об этом подробнее.
— Ван Ань-ши очень упрям, — сказал старик. — В народе его так и зовут — упрямым министром. Тому, кто скажет, что его законы плохи, грозят неприятности, а тот, кто их хвалит, может рассчитывать на повышение. Поэтому те, кто говорит, что новые законы благоприятны для народа, просто угодничают и лицемерят. На самом деле вред, который приносят народу эти законы, велик, и корни его лежат глубоко. Взять, к примеру, закон о баоцзя. Он требует, чтобы один мужчина из каждой семьи обучался военным приемам. И еще один должен быть при нем с утра до вечера. Хотя в законе и говорится, что надо учиться раз в пять дней, но на деле, когда рекруты собираются, с них начинают требовать взятки, и тех, кто дает, отпускают, а про тех, у кого денег нет, говорят, что они не освоили военных приемов, и не пускают домой. И вот в самый разгар полевых работ оба оказываются оторванными от дела, а потом зачастую вся семья умирает от голода и холода.
Старик рассказал это и спросил сам:
— А где он нынче, этот упрямый министр?
— Он при дворе помогает Сыну Неба[205], — солгал Ван Ань-ши.
— Как это вышло, что такого лицемера не только не истребили, но даже назначили министром? — вздохнул старик. Он плюнул, крепко выругался и продолжал: — Где же справедливость? Почему правительство не избрало министра из таких благородных людей, как Хань Ци, Фу Би[206], Сыма Гуан[207], Люй Хуэй, Су Ши[208], а, как ни странно, предпочло поручить такой важный пост этому низкому человеку?
205
Сын
207
208