При повороте головы я увидел Пикколо; увязший в пепле, он казался гномом; бледное, острое лицо с пуговицами глаз было напряжено, насторожено и недоверием к вулкану, и страхом, но и было в его остановившемся взгляде нечто, напоминающее не то восторженность, не то молитву…
Все эти наблюдения и переживания произошли не более, чем в кратких долях минуты…
Саженях в пяти передо мной, на спуске, виднелся резкий гребень, который, как мне казалось, загораживал от меня самую сердцевину вулкана, и я зашагал к нему…
Извержение началось с первых моих шагов. Раньше грохота гора заходила подо мной, винтом затолкало меня в разные стороны. Я еще успел расслышать сзади меня вскрик Пикколо: «Санта Мария!!»
Трудно мне сейчас описать мое состояние, но, конечно, я был в экстазе; может быть, словами «героическая торжественность» можно было назвать охватившее меня чувство на живой, трепещущей земле… И никакого страха, ни малейшего сознания опасности не чувствовал я. Мелки были всякие соображения и ощущения, кроме одного, захватившего: двинулся космос и треплет и мчит меня в его ритмах небывалых, незнакомых мне. И земля, которую я знал до той поры, оказалась иной…
Почернело вокруг меня. Охватило жаром. Я бросился вперед, когда Везувий как будто присел подо мной и прянул. Загрохотало уже во мне, в мозгу и в каждом мускуле. Я еще успел воспринять красный блеск, пронизавший тьму, и меня взметнуло, как резиновый мяч, и швырнуло в мягкоту горячего пепла.
Сознания я не потерял, но я не мог и не хотел двинуться, несмотря на то, что задыхался, погребаемый устилавшими меня лапиллями и пеплом… Никаких связных мыслей у меня не было, но восторг мой не прекращался. Пусть разлетится земля вдребезги подо мной: я еще дальше, глубже сольюсь с пространством…
Конечно, это было действие настоящей, органической красоты, красоты мирового события, где все в совершенной, законченной форме слилось в удивительной силы образ… В это время на фоне космического величия появился человек.
Я унюхал близкую гарь: на мне, очевидно, тлело пальто. Я начал высвобождаться из пепла, и в этот момент Пикколо ухватил меня за ногу. Я рванулся к нему и в начавшемся прояснении, после извержения, увидел вблизи меня его голову, торчавшую на поверхности, и лицо, еще искаженное страхом, но уже с оскалом зубов — улыбки на меня и за меня, не погибшего…
Сорвали меня с глади и прямизны Эвклида ощущения, пережитые на Везувии.
Впереди открывались необъятные просторы.[276]
Именной указатель
Аввакум, протопоп 424
Аверинцев С. 10
Айвазовский Иван Константинович 47, 116
Александр II 48, 406
Александр III 124
Александр Македонский 287
Алексей Петрович, царевич 121
Альберти Леон Баттиста 9
Анфимий 424
Аристотель 287, 299
Аркадский 60, 61, 67, 75–80, 84
Арнольфо ди Камбио 427
Архимед 299
Архипов Абрам Ефимович 128, 130
Ашбе Антон 73, 74, 194–196, 200, 404, 411
Байрон Джордж Ноэл Гордон 297
Бастьен-Лепаж Жюль 409
Бах Иоганн Себастьян 277
Беато Анджелико фра 38, 321, 385
Бедекер Карл 417
Беклин Арнольд 197–198, 200, 417, 418
Беллини Джованни 299, 358, 375, 385
Белый Андрей 15, 230, 420
Бенар Поль Альбер 151, 411
Бенуа Александр Николаевич 10, 148, 405
Бенуа Альберт Николаевич 148, 411
Бёрдсли (Бердслей) Обри 230, 420
Бернар Сара 259, 260, 423
Бернар Эмиль 417
Бернини Лоренцо 430
Бетховен Людвиг ван 203
Бисмарк Отто фон 179, 200
Блан Шарль 429
Боголюбов Алексей Петрович 120
Боннар Пьер 411
Борисов-Мусатов Виктор Эльпидифорович 145, 231, 234, 260–264, 421, 423, 424
Боткин Михаил Петрович 124
Браманте Донато 288, 323, 424, 430
Брунеллески Филиппо 427
Бруни Федор Антонович 329, 404
Брюлло (Брюллов) Карл Павлович 56, 329, 403, 404, 432
Брюсов Валерий Яковлевич 230, 420, 421
Брянцев Александр Александрович 258
Бугеро Адольф-Вильям 200
Булгаков Валентин Федорович 412
Бунзен Роберт Вильгельм 313, 428
Буонарроти см. Микеланджело Буонарроти
Бурлюки, братья 146
Буров Федор Емельянович 55, 57, 59–62, 64–67, 74, 75, 78, 79, 81, 82, 84, 85, 88, 90, 405
Бух Леопольд фон 389
276
Вместо трех последних строк в рукописи:
«По конусу насыпи скатились мы чуть не кувырком, не разрывая наших рук. Здесь сбросил я с себя пальто, и вместе с Пикколо мы стали его затаптывать, чтоб погасить тлевшее сукно. Наш топот казался скорее танцем, да и вправду мой карлик разошелся и ходил тарантеллой вокруг меня.
Я обнял Пикколо, и мы расцеловались при свидетельнице лаве, у подножия кратера.
Многое из моих былых представлений поколебала эта встреча с действующим вулканом. Она взмела меня над Пространством Эвклида.
Многие несоответствия между его формулами и жизнью, неясные дотоле, обозначились разрывами, через которые надо было строить мосты».