Из принципа «спасения» личной верой в Христа вытекало отрицание поклонения иконам, святым, мощам, деве Марии, обязательное соблюдение постов и посещение церкви, упразднение деления на «мирян», отдающих себя полностью во власть церкви и духовенства, обладающего особой мистической благодатью и посему способного «спасать» грешников и нести за них ответственность перед богом.
Отмена культа богородицы и святых привела к ликвидации большого количества религиозных праздников, кроме того, протестантизм сохранил лишь два христианских таинства — крещение и причащение, отвергнув пять остальных — миропомазание, брак, священство, елеосвящение, отпущение грехов. Богослужение было сведено в основном к проповедям, религиозным песнопениям, совместным молитвам. Все это упростило и удешевило новую церковь.
Протестантские богословы объявили Библию единственным источником божественного откровения, католическое «священное предание» (решения церковных соборов, послания пап) было отвергнуто. Протестантская религия разрешила верующим самостоятельно изучать и пропагандировать Библию, в период Реформации она была переведена на национальные языки.
За этими, казалось бы, лишь религиозными реформами и спорами стояли чисто земные интересы: лозунги, начертанные на знаменах протестантизма, выражали требования поднимающейся буржуазии.
Необходимость облачения социальных требований в религиозную оболочку обусловливалась тем, что широкие массы были вскормлены религиозной пищей, и «поэтому, чтобы вызвать бурное движение, необходимо было собственные интересы этих масс представлять им в религиозной одежде»[1].
Феодальный строй с его системой сословий и личной зависимости задерживал развитие капиталистических отношений. Но поднимающейся буржуазии, прежде чем вступить с ним в борьбу, необходимо было нанести удар по католической церкви, которая «окружила феодальный строй ореолом божественной благодати»[2], разрушить политическую и идеологическую власть католического духовенства — «первого» сословия крепостнического общества.
Эти цели и преследовала Реформация. Религиозные принципы протестантизма прямо вытекали из конкретно-исторических потребностей буржуазного развития.
Феодальное общество строилось на системе сословной иерархии и личной зависимости, и ото нашло отражение в религиозном принципе посредничества католической церкви между богом и верующим. Буржуазное общество отдало человека под власть слепых, стихийных, иррациональных экономических сил, и это нашло свое иллюзорное религиозное выражение в протестантской доктрине прямой, не требующей посредников зависимости верующего от воли бога.
Протестантский принцип «спасения» личной верой в Христа, отрицание необходимости авторитарной опеки над верующим, имевшей место в католической церкви, в религиозной форме отражали положение человека в системе капиталистических отношений и выражали требования буржуазного индивидуализма, буржуазно-демократических свобод. Однако религиозная форма этих требований затемняла, ослабляла и мистифицировала имевшееся в них социальное содержание.
Далее, представители поднимающейся буржуазии были кровно заинтересованы в направлении всех средств на накопление капитала, в активной предпринимательской деятельности. Их буржуазная расчетливость и дух предпринимательства не могли мириться с религиозными идеями бегства от мира, пышными обрядами и многочисленными праздниками.
И протестантизм осудил монашество, отверг пренебрежение к мирской деятельности, создал дешевую церковь, освятил божественной санкцией нормы буржуазной морали, выражавшие дух бережливости и наживы. Известный пуританский проповедник Англии (XVII век) Ричард Бакстер в своей книге «Путь христианина» поучал: «Вы должны работать, чтобы быть богатыми не для чувственных наслаждений и греха, а для господа бога…»[3].
Тайна бюргерского аскетизма, писал Ф. Энгельс, содержится в буржуазной бережливости[4].
Даже учение кальвинизма о предопределении, которое, казалось бы, имело чисто теологическое происхождение и значение, скрывало вполне земное содержание. По этому учению одни люди предопределены богом еще до рождения к «спасению», другие — к «погибели». Социальная суть кальвинистского предопределения состояла в религиозном выражении того факта, «что в мире торговли и конкуренции удача или банкротства зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих. Определяет не воля или действие какого-либо отдельного человека, а милосердие могущественных, но неведомых экономических сил»[5].