— Этого нельзя делать. Это же переворот. Кроме того — вас вычислят.
— Вообще то, следовало бы заставить вас самих убрать за собой, генерал. Но вы и так обосрали все что можно. А что касается «вычислят»... Знаете, самый высший пилотаж в разведке — это не вербануть человека и заставить его качать информацию для вас — а сделать так, чтобы человек делал то, что тебе нужно, и даже не подозревал о том, что работает на вас. Это — уровень, которого вам не достигнуть, ваш уровень — анекдотчиков ловить и антисоветчиков колоть. Насколько я помню, у вас хорошие отношения с Бояринцевым?
— С Бояринцевым? — не понял генерал — хорошие, и что? При чем здесь Третье управление?
— Он тоже входил в пятерку — сказал человек — только не в вашу. Договоритесь о встрече в ближайшие три дня и передайте ему привет от Михаила Михайловича, он поймет. Пока это все, что от вас требуется. Как только мне нужно будет что-то еще — я свяжусь с вами. И доешьте хотя бы котлеты. Иначе вас запомнят...
Афганистан, провинция Нангархар. Джелалабад, ПВД.
15-ая отдельная бригада «спецназ», 154-й отряд.
Операция «Завеса». 22 сентября 1986 года
Если к тысяча девятьсот восемьдесят первому году стало понятно, что в Афганистане придется сражаться всерьез, без всяких скидок — то к концу восемьдесят четвертого Генеральный штаб и оперативная группа Министерства обороны пришли к выводу, что всю тактику ведения боевых действий надо менять. Кардинально.
Поводом к этому послужили все увеличивающиеся потери. Одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год стал для Советской армии годом кровавым — в один год, выполняя свой интернациональный долг, в составе Ограниченного контингента советских войск в ДРА погибло две тысячи двести восемьдесят три военнослужащих. Почти две тысяч триста, цифра эта нарастала всё начало восьмидесятых, чтобы достичь своего пика именно сейчас, в восемьдесят четвертом.
Анализ потерь показал, что увеличение численности ОКСВ ничего не даст, более того — увеличение численности группировки как раз и спровоцирует дальнейший рост потерь. Группировку надо было снабжать, снабжение — если не считать воздушного коридора, проходило колоннами по дорогам, в частности по печально известному Салангу — а это провоцировало дальнейший рост потерь. Смысла в бронетанковых частях не было вообще — бронетехники у духов не было, а наша бронетехника — мишень для фугасов и РПГ. Воевать надо было не количеством — но качеством.
Ответом стал резкий рост численности войск специального назначения и некоторые нововведения. Так, впервые в мире, опережая даже американцев, части специального назначения были подчинены отдельному оперативному командованию при штабе сороковой армии, в кодовых таблицах связи обозначенному как «Экран». Также была кардинально сменена тактика — командование поняло, что не стоит ждать, пока духи пройдут границу и растекутся по стране, где их придется выбивать поодиночке, проще охотиться на духов у самой границы, выбивать караваны. В итоге — в апреле восемьдесят четвертого началась известная «караванная» война, специальная операция по перекрытию афгано-пакистанской границы, не прекращавшаяся до самого вывода войск и известная посвященным по своему кодовому названию «Завеса».
В числе прочих, в Афганистан действовала и пятнадцатая отдельная бригада спецназначения, стоявшая на одном из самых опасных направлений — в провинции Нангархар. Вообще то раньше пятнадцатая называлась «мусбат», мусульманский батальон — и именно ее солдаты начинали эту войну — вместе с группами спецназа КГБ штурмовали дворец Амина. «Мусбат» — такое было название потому, что группы комплектовались только из солдат, призванных из Таджикистана, Туркмении и Узбекистана. После штурма дворца Амина «мусбат» был выведен в Чирчик, Узбекистан — но жизнь заставила спецназовцев вновь вернуться на опаленную войной землю Афганистана. Война, которую они и начинали не отпускала от себя. В итоге, отряд вскоре вновь был введен в Афганстан — но уже с новой оргштатной структурой и новыми возможностями. А с началом операции «Завеса» сто пятьдесят четвертый отряд был переброшен в Джелалабад.
Основной задачей бригады было перекрыть движение караванам моджахедов и проникновение из Пакистана отрядов боевиков по Хайберскому проходу — древнему караванному пути из Пакистана в Афганистан, одному из немногих мест на афгано-пакистанской границе — если не считать пустыню Регистан — где тяжело груженые караваны могли пройти на афганскую землю. Для проводки караванов использовали ослов, ишаков и верблюдов, а они через горы переправляться не могли — только здесь, только в этом месте. Вдобавок ко всему, в этом районе по обе стороны границы была создана мощная сеть укрепленных районов, включая знаменитый — «Тора-Бора», «гора воров», которую по преданиям не смог взять сам Искендер Двурогий[4]. Короче говоря — район ответственности бригады был чрезвычайно опасным. Иногда конечно помогала двадцать вторая, Лашкаргахская отдельная бригада «спецназ», еще в зоне ответственности пятнадцатой бригады из советских частей были расквартированы шестьдесят шестая отдельная мотострелковая бригада и триста тридцать пятый отдельный вертолетный полк. Но в основном — спецназу приходилось полагаться на самих себя — да на вертолетчиков...
Выход назначили на темное время — около расположения без видимой причины постоянно шлялись афганцы, сменяя друг друга — явно духовская агентура, призванная предупредить своих сотоварищей о выходе спецназа на охоту. Своевременное сообщение о том, что спецназ «вышел в поле» могло спасти жизнь многим духам, несмотря на то, что батальон стоял здесь относительно недавно, про его боевые возможности знали уже многие, как по ту сторону границы, так и по эту. Из уст в уста передавались легенды — потому что правду мало кто мог рассказать, никого не оставалось в живых после встречи со спецназом на узких караванных тропах. Их называли «шурави иблис» — советские дьяволы.
Сейчас спецназ выходил на хоту для того, чтобы реализовать информацию, полученную от агента и проверенную по другим, независимым источникам — в общем, информации можно было доверять. Агент был не ХАДовский[5], свой, прикормленный особистами — информации от него доверять было проще, чем информации, полученной от афганских друзей. Конечно, доверять в Афганистане любой информации можно было лишь относительно, для любого афганца, даже коммуниста «дух» — прежде всего соотечественник и соплеменник. Уже не раз спецназ пытались заманить в ловушку, подбрасывая дезинформацию о прохождении того или иного каравана, рассчитывая выманить спецназ в поле и устроить на него засаду. Но здесь донесшим на караван владели старые как мир чувства — жадность и зависть. На караван донес шурави один из джелалабадских дуканщиков — потому что караван был большим и смешанным, вместе с оружием везли и гражданские товары, в пропорции примерно пятьдесят на пятьдесят. А заказал эти товары в Пакистане — и уже оплатил их — старый конкурент и кровный враг того дуканщика — вот тот и решил устроить своему врагу «маленький праздник» лишив его товара.
Вместе с караваном, исполняя роль его охраны шел и отряд боевиков, подготовленный в пакистанских лагерях, курируемых ИСИ — пакистанской военной разведкой и ЦРУ США. Возглавлять отряд должен был Барьялай — старый бандитский вожак, попортивший немало крови советским и афганцам, хитрый как лис. Это был смешанный отряд из афганских беженцев и арабских наемников, появившихся здесь через «организацию содействия».[6] Они долго учились, они научились ненавидеть шурави, они научились убивать шурави — а теперь они должны были продемонстрировать свое умение на практике. А заодно, при переходе они решили подзаработать деньги, взяв на сопровождение довольно крупный — больше пятидесяти ишаков — караван.
На караван уходила стандартная группа — шестнадцать человек, два раза по восемь. Боевиков ожидалось в три, а то и в четыре раза больше — но это мало кого волновало, спецназ порой воевал и при раскладе «один против десятерых». Первую подгруппу вел лейтенант Николай Скворцов, вторую — прапорщик Игорь Шило, его вечный замок[7]. Визуально они отличались весьма сильно. Интеллигентный, среднего роста — при том запросто выполняющий норматив мастера спорта на стрельбище — лейтенант из хорошей московской семьи и его «замок» — щирый хохол, известный «залетчик» и матершинник, при том на выходе тянущий на себе ПКМ, самостоятельно перешитый под свою спину рюкзак десантника с восемью сотнями патронов в лентах и внасыпку в нем и пистолет АПБ с несколькими обоймами. При этом он ухитрялся идти быстро, бесшумно и даже не потеть при этом. Прапор Игорь Шило страдал от двух вещей — своего несдержанного характера вкупе с несдержанным языком и своей фамилии, которую в бригаде моментально превратили в боевую кличку — Шило. Шило — так на армейском жаргоне назывался спирт, который можно было раздобыть в медсанбате или у вертолетчиков, которые там им что-то должны были протирать. Протирали конечно же не спиртом — это надо было быть мазохистом чтобы тратить спирт на протирание — а выдаваемый спирт принимали вовнутрь. Фляжку со спиртом проще было спрятать — она занимала немного места, не то, что бутылка водки, которая на шестьдесят процентов обычная вода. Ну а что до того, что спиртом можно было сжечь пищевод и желудок — так у разведчиков желудки были луженые. В центре подготовки в Чирчике[8] их учили жрать ящериц и змей — если научился есть это, то спирт уж как-нибудь проглотишь...
6
Мактаб аль-Хидмат, Организация содействия, возглавляемая Осамой Бен Ладеном, курируемая ЦРУ и службой общей разведки Саудовской Аравии (Аль-Мукхабарат Аль-Амма). После вывода советских войск из Афганистана и падения коммунистического режима Наджибуллы получила новое название — «Аль Каида».
8
В Чирчике была учебная часть и стоял батальон спецназа. Сейчас на базе этого создан узбекский спецназ