Прежняя администрация губернии перестала существовать почти мгновенно. По стечению обстоятельств в конце февраля 1917 г. губернатора С.Д. Бибикова и главноначальствующего Архангельска и водного района Белого моря адмирала Л.Ф. Корвина не было в городе. Их заместители не решились надолго задерживать известия из Петрограда и вскоре предложили свои услуги Временному правительству. Но уже 6 марта телеграмма из Петрограда передала управление губернией Архангельскому городскому голове В.В. Гувелякену. В уездных городах власть перешла к городским головам и представителям местной интеллигенции, назначенным уездными комиссарами[156]. Впрочем, Гувелякен, жаловавшийся на преклонный возраст и загруженность городскими делами, через полтора месяца с облегчением передал полномочия бывшему управляющему государственными имуществами губернии Н.И. Беляеву. Тот спустя некоторое время сдал кресло губернского комиссара своему помощнику В.В. Шипчинскому[157]. В военном управлении главные действующие лица сменяли друг друга с неменьшей быстротой. Заместивший Корвина на посту главнача адмирал С.А. Посохов уже в апреле передал пост присланному в губернию Н.П. Савицкому. Но этот черниговский либеральный земский деятель (и отец будущего эмигрантского идеолога евразийства П.Н. Савицкого), получив у архангельских гражданских и военных чинов прозвище «тормоз Вестингауза» и «человек в пиджаке» за свою нерешительность и нерасторопность, через несколько недель сдал дела эсеру Е.И. Сомову. И лишь последний смог продержаться на посту до весны 1918 г.[158]
Чехарда в губернском управлении и беспомощность многих новых администраторов вели к тому, что вакуум власти заполняли импровизированные комитеты и городские органы самоуправления, быстро расширявшие свои полномочия. Из последних значительным влиянием на протяжении всего 1917 г. пользовалась Архангельская городская дума. В начале марта по ее инициативе из представителей самоуправления и общественных организаций был образован общегородской Обывательский комитет, ставший первым коллегиальным органом революционной власти в Архангельске[159]. Дума, служившая символом преемственности с дореволюционным самоуправлением, вскоре приобрела репутацию широкопредставительного органа, уже в марте включив в свой состав 33 делегата от только что образованного Архангельского совета рабочих и солдатских депутатов. С тех пор в городской думе заседал полный состав исполкома совета, включая его председателя. После августовских перевыборов социалисты и представители совета и вовсе получили в думе численный перевес[160].
Городская дума активно содействовала организации Архангельского совета, избрав для этого 2 марта специальную комиссию и предоставив совету для первых заседаний свое помещение. Со своей стороны совет, собравшийся 5 марта на общее собрание, также не противопоставлял себя думе и другим органам управления городом и губернией, ограничившись посылкой туда своих представителей. Хотя совет постепенно приобретал все большее политическое влияние, он снова и снова демонстрировал готовность сотрудничать с другими структурами, претендовавшими на власть в губернии[161].
Уже в первые недели своего существования совет, получивший репутацию защитника бедных слоев населения, оказался завален сотнями жалоб и просьб. В проникновенном полуграмотном письме рабочие Архангельской городской станции Северной железной дороги жаловались совету, что им приходится целый день напролет долбить мерзлую землю, а при этом «визический труд наш неоценяется», и просили добиться повышения зарплаты[162]. Служащие рыботорговых предприятий требовали введения 8-часового рабочего дня. Солдаты просили совет продлить им отпуска, а солдатские жены – выдавать им справедливое пособие за мужей[163]. Швейцар музыкальной школы Пантелеймон Буторин испрашивал позволения пускать на балкон школы политических ораторов. «Гражданин-священник» Иоанн Федоров просил совет опровергнуть необоснованные обвинения в том, что он не признает Временного правительства. Надзиратели Архангельской губернской тюрьмы, подписавшие свое обращение как «борцы за свободу», рекомендовали арестовать бывшего начальника тюрьмы. А уголовные заключенные, в свою очередь, заявляли о желании «отдать себя служению Временному правительству» и просили «оказать содействие на пути к освобождению… из заключения»[164].
Исполком совета, выбиваясь из сил, вел обширную переписку с управляющими предприятиями и командующими частей, настаивая на исполнении справедливых требований просителей. Одновременно совет содействовал организации войсковых и флотских комитетов, заводских комитетов и профсоюзов, которые проводили демократические реформы в армии, арестовывали непопулярных офицеров, вводили 8-часовой рабочий день и вырабатывали в согласительных комиссиях новые ставки оплаты труда[165].
В то же время, несмотря на то что совет опирался на многочисленные выборные органы, посылавшие в него своих представителей, он не претендовал на губернскую власть. Умеренно-социалистические лидеры совета полагали, что Россия переживает буржуазную, а не социалистическую революцию, и поэтому власть должна находиться в руках буржуазии. Как утверждал даже в июле 1917 г. заместитель председателя совета меньшевик А.А. Житков, переход власти в руки советов являлся бы «разрушением революционной власти, наступлением анархии, влекущей за собой контрреволюцию»[166]. Желая объединить все демократические силы для борьбы с экономическим кризисом и возможной политической реакцией, Архангельский совет до конца 1917 г. последовательно выступал за сотрудничество с другими общественными организациями.
Попытки совета, городской думы и других органов революционной власти наладить взаимодействие приводили к созданию новых властных структур, которые нередко еще более запутывали систему местного управления. Так весной – летом 1917 г. только на верховную политическую власть в городе и губернии претендовали и комиссар Временного правительства, и думский Обывательский комитет, и сформированный по инициативе Совета Комитет общественной безопасности, куда, впрочем, также входили представители городской думы и Обывательского комитета[167]. В апреле 1917 г. был организован еще и Временный губернский комитет из выборных представителей от более чем 30 организаций – от совета и городской думы до биржевого и купеческого общества, сосредоточивший основные усилия на подготовке к введению в Архангельской губернии земского самоуправления[168]. Однако помимо него учреждением земства уже занималась земская комиссия Архангельского общества изучения Русского Севера, а также созданная в июне 1917 г. Временная губернская управа и даже губернский исполком Совета крестьянских депутатов[169].
На низших ступенях провинциального управления различные властные структуры также перекрывали и дублировали друг друга. Земства, введенные в Архангельской губернии вследствие постановления Временного правительства от 17 июня 1917 г., порой создавались одновременно с советами. Нередко они имели одинаковые полномочия и одних и тех же руководителей[170]. В уездных центрах все выборные учреждения часто действовали сообща. Например, в селе Усть-Цильма, административном центре отдаленного Печорского уезда, главным органом власти с июня 1917 г. являлся Уездный земский съезд, в состав которого входили уездный распорядительный комитет, комитет общественной безопасности, представители кооперативов и волостей и даже местный совет солдатских депутатов[171]. В тех городах, где располагались военные гарнизоны, а также на железнодорожных станциях и в поселках при лесозаводах наибольшим влиянием, как правило, пользовались советы. Самым значительным был Совет рабочих и солдатских депутатов в новом городе Мурманске, население которого состояло почти исключительно из матросов, солдат, строительных и портовых рабочих[172]. Во многих городах уездные советы не были сформированы до марта – апреля 1918 г. Зато, например, в Холмогорах всем заправлял обывательский комитет, в Кеми – комитет общественной безопасности, в Шенкурске – уездная народная управа[173].
156
ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 5. Д. 1578. Л. 11 (акт о передаче дел временному губернатору Гувелякену, 6 марта 1917 г.); ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 2. Л. 98 (воспоминания Турбина);
157
ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 5. Д. 1578. Л. 18, 35 (телеграмма Гувелякена в Министерство внутренних дел, 14 апреля 1917 г., и телеграмма Беляева о вступлении в должность, 19 апреля 1917 г.); Л. 87 (письмо Шипчинского губернскому правлению о вступлении в должность, 6 октября 1917 г.).
158
159
ГААО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 1596. Л. 61–62 об. (журнал экстренного заседания Архангельской городской думы, 2 марта 1917 г.).
160
Там же. Л. 64–64 об., 66–66 об. (журналы совещаний Архангельской городской думы, 15 и 17 марта 1917 г.); ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 13. Л. 7–8 об. (журнал собрания Архангельского совета, 6 марта 1917 г.). Как показывает пример Архангельской думы, в 1917 г. прежнее влияние сохраняли только те органы городского самоуправления, которые быстро демократизировали свой состав. Ср.:
161
ГААО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 1596. Л. 61–62 об. (журнал экстренного заседания Архангельской городской думы, 2 марта 1917 г.); Ф. 272. Оп. 1. Д. 13. Л. 1–2 об., 7–8 об. (журналы заседаний Архангельского совета, 5 и 6 марта 1917 г.).
162
ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 1. Л. 51–52 (письмо рабочих Архангельской станции железной дороги, 28 марта 1917 г.). См. также другие жалобы рабочих и служащих на низкую оплату труда: Там же. Л. 96, 129, 164 и др.
163
Борьба за установление и упрочение Советской власти на Севере. Сборник документов и материалов (март 1917 – июль 1918 гг.) / Ред. Г.Е. Мымрин. Архангельск, 1959. Док. 35; ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 1. Л. 134, 202 (заявление солдата Ф. Фельтын, 3 апреля 1917 г., и жалоба солдатки А. Обуховой).
164
См. переписку Архангельского совета, март – апрель 1917 г.: ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 1. Л. 102–104, 126–126 об., 138–139 об., 175 и др.
165
Там же. Д. 13. Л. 7–8 об. (журнал заседания Архангельского совета, 6 марта. 1917 г.); Л. 57–58 (отчет председателя исполкома совета К.А. Кошкина, 31 мая 1917 г.). О создании и деятельности профсоюзов и войсковых комитетов см.: Военные моряки в борьбе за власть советов на Севере. Док. 6, 8, 11, 13, 20;
166
ГААО. Ф. 272. Оп. 1. Д. 13. Л. 105 (журнал заседания Архангельского совета, 8 июля 1917 г.). О взглядах меньшевиков на характер революции см.:
167
См. протоколы заседаний Комитета общественной безопасности 5–10 марта 1917 г.: Архангельские губернские ведомости. 1917. 22 марта. Комитет общественной безопасности существовал до июля 1917 г. Всего только с начала марта до начала апреля 1917 г. число общественных организаций в Архангельске выросло с 6 до 68. См.:
169
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 5. С. 28–29 (очерк С.Н. Городецкого о положении в Архангельской губернии за 1914–1917 гг.);
170
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 5. С. 28–29 (очерк Городецкого). Земские выборы состоялись в конце лета – начале осени 1917 г., а в сентябре – октябре стали проходить волостные и уездные земские собрания и началось формирование управ.
171
ГААО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 8 (протоколы собрания временного Печорского уездного земского комитета, 12–16 июня 1917 г.).
172
Борьба за установление и упрочение Советской власти на Мурмане. Сборник документов и материалов / Ред. А.С. Мошкин. Мурманск, 1960. Док. 3; Борьба за установление… на Севере. Док. 13, 19;
173
1917–1920. Октябрьская революция и интервенция на Севере. С. 184;