Недавно в английских газетах промелькнуло известие: Анни Безант исполнилось 85 лет. На вопрос интервьюера о ее «планах на будущее» великая теософка охотно этими планами поделилась. Она ждет смерти, с нетерпением ждет. Дело, видите ли, в том, что тотчас же после кончины душа Анни Безант вселится в тело молодой индусской женщины и займется наведением порядков в Индии. В этом нет сомнения, это решено. Остановка за малостью — за тем, чтобы «сбросить с себя ветхое тело». Покуда же эта пустая формальность не выполнена — Анни Безант предается благочестивым размышлениям, вроде: «что есть алмазная душа?» Ответ: душа, слиянная со своим истинным и, прозрачная как алмаз, пропускающая сквозь себя свет Логоса[105] и т. д., живет в своем роскошном дворце, окруженная почетом, лестью, учениками, поклонниками. В таких условиях, хоть и не терпится поскорей заняться переустройством Индии — можно, пожалуй, немножко и подождать.
Анни Безант, «столп и утверждение» теософии, половину своей жизни с теософией отчаянно враждовала. Первые полжизни она была спириткой.
«Я, извиняюсь, спирит», — сказал недавно на одном из парижских собраний некий оратор, и это «извиняюсь» было очень характерно. Сказал это деятель не особенно блестящий, «не орел», но все-таки человек, причастный к старой русской культуре, т. е. к одной из наивысших культурных мер. И вот к слову «спирит» он прибавил «извиняюсь». Занятие спиритизмом он, хотя и предаваясь ему, невольно ощутил, как что-то непочтенное, что-то, что его перед данной — высококультурной — аудиторией компрометировало.
Анни Безант была из числа спиритов «не извиняющихся». Со всей ограниченностью своего мышления, особого специфического мышления англосаксонских, напористых, старых дев, которые, в какую бы область они ни устремились, желают немедленных, осязательных результатов и получают их, ибо заранее в них уверены — после смерти Блаватской взялась за организацию туманной области теософии по спиритическому, деловому образцу.
Как известно, спириты, даже самые убежденные, не брезгуют для «торжества идеи» всевозможными фокусами и просто мошенничествами. Анни Безант, осмотревшись и убедившись, что одними рассуждениями о кошке, царапающей Змея, дела не двинешь
«по звездам, травам, вычислениям мудрецов и наитию светлых сил» — отыскала теософского мессию — Кришнамурти.
Нашли его в глухой индийской деревне, у библейски бедных родителей. Смуглый, здоровый новорожденный, которому без помощи звезд, трав и Анни Безант полагалось бы стать в лучшем случае чистильщиком сапог в том же Мадрасе — был поселен в теософском дворце. Он был торжественно на весь свет провозглашен «Мировым учителем». Деньги широкой струей потекли из карманов экзальтированных миллионеров счастливого докризисного времени[106] — на святое дело воспитания мессии, призванного спасти мир.
Воспитывали Кришнамурти одновременно, как полубога и как сына Рокфеллера. Перед ним падали ниц и учили его играть в гольф, целовали ему ноги и заботились, чтобы его английское произношение было безукоризненным. Воспитывая мессию, Анни Безант не забывала, что этот новый духовный пастырь человечества призван, главным образом, пасти таких овец, которые на досуге, после банковских операций и заседаний трестов, тоже хотят «веры» и тоже не прочь приобщиться «морали» — только чтобы легкая вера, необременительная мораль. Чтобы и возвышало, и просветляло, и приятно убаюкивало и ни в каком противоречии ни с трестами, ни сверхприбылями не было.
У меня нет ни места, ни желания производить здесь анализ теософского учения, — не сладких и гладких цветистых слов, а того, что скрывается за словами. Но кратко сформулировать его можно так: «не мы причина окружающего зла, не нам его и исправлять».
— Какое утешение найдет голодный и безработный в вашей вести? — был поставлен Кришнамурти «бестактный» вопрос на одной из его публичных бесед. Кришнамурти ответил с завидной откровенностью: «Никакого».
Никакого! Не мы причина, не нам исправлять. Голодный и безработный не находит утешения — это его дело. Мы сытые и обеспеченные — находим — это дело наше. Мы не виноваты, что он голоден, а мы сыты. И потом все на свете суета сует, кроме света Логоса, и, к тому же, в будущем перевоплощении, возможно, мы будем безработными, а он свиным королем. Споем же для сердечного умиротворения, после с толком проведенного дня, звездный гимн и успокоимся: