Принимая в расчет, с одной стороны, сложные внешние и внутренние двигательные процессы, характеризующие состояние внимания, с другой стороны, всегда связанное с ним повышение ясности и отчетливости воспринимаемого, мы и можем понимать внимание как приспособительную (в широком смысле слова) реакцию нашего психофизического организма, способствующую наилучшему восприятию тех или иных предметов.
Ниже мы увидим, что приспособление не ограничивается только внешне заметными двигательными процессами, но предполагает часто установление определенных сложных соотношений и в сфере представлений и мыслей.
Эта приспособительная реакция может быть вызвана двояким путем: извне и изнутри. Когда я иду по слабо освещенной улице и передо мной вдруг вспыхивает электрическая реклама, мое внимание невольно обращается на нее. Само впечатление, помимо всякого моего желания, заставило меня обратить на себя внимание — повернуть голову, сощурить соответствующим образом глаза и т. д. О подобных случаях мы говорим как о случаях внимания непроизвольного, или пассивного. Напротив, в очень многих иных случаях мы сами нарочно хотим воспринять какой-нибудь предмет возможно лучше. Так, например, мы внимательно ищем нужное нам знакомое лицо в толпе других людей; мы упорно стараемся наилучше осознать соотношение мыслей какой-нибудь умственной проблемы, несмотря на то что ряд внешних впечатлений, может быть, и мешает нам в этом; мы собираем, так сказать, последние силы, чтобы слушать бесконечную речь скучного собеседника и т. п. Здесь уже работает наше произвольное[7], или активное, внимание. Конечно, чаще всего бывает так, что оба вида внимания у нас сменяют друг друга, переходя один в другой. Так, невольно обратив внимание на появившийся на горизонте движущийся предмет, мы, дальше, начинаем уже намеренно в него всматриваться, с тем чтобы разгадать, что это такое. И, наоборот, сперва заставив себя вслушиваться в слова лектора насильно, мы можем затем увлечься развертывающимся содержанием лекции настолько, что положительно не сможем оторваться от самого внимательного ее слушания. Здесь, следовательно, мы видим уже, как произвольное внимание превращается в непроизвольное.
Произвольное внимание, будучи часто связано с необходимостью преодолеть многие мешающие, отвлекающие нас в другую сторону впечатления, требует от нас порою большого усилия над собой, что сказывается в возникающем у нас чувстве напряжения и в соответствующей ему мимике; в силу этого деятельность произвольного внимания быстро утомляет.
Каковы же причины внимания? Почему одни предметы оказываются в привилегированном положении по сравнению с другими и воспринимаются нами в условиях, специально приспособленных для наилучшего их восприятия? Мы видели выше, что истинными двигателями нашего поведения являются коренящиеся в глубине нашей природы инстинкты. Они в конце концов и определяют наше биологически целесообразное взаимодействие со средой. Естественно поэтому ожидать, что и внимание наше должно прежде всего привлекаться биологически для нас важными предметами, которые так или иначе близко затрагивают наши основные, инстинктивные влечения.
Так именно дело и обстоит в действительности. Всё затрагивающее наши инстинктивные влечения, в зависимости от того, идет ли оно навстречу или наперекор им, вызывает у нас эмоции приятного или неприятного. И мы как раз видим, что эмоциональная окраска является одной из главных причин, привлекающих к предметам наше внимание. Вещь, грозящая нам опасностью или, напротив, сулящая нам улучшение нашего благосостояния, невольно приковывает к себе паше внимание прежде всех прочих. Боль, знаменующая собой обычно уже наступающий вред для нашего организма, как всем известно, обладает всегда чрезвычайной притягательной силой для нашего внимания: даже слабая зубная боль не позволяет нам сосредоточиться на чем-либо другом. Раздражения большой интенсивности или большого объема, как биологически для нас также обычно наиболее важные, имеют преимущество перед другими в деле овладения нашим вниманием. Сильный звук, яркий или широко простирающийся свет обычно не проходят незамеченными. Внимание наше привлекают, далее, все впечатления, весьма отличные от окружающего их фона: клочок серой бумаги, упавший на яркий цветной ковер, сразу бросится нам в глаза; едущая на горизонте телега на фоне общей неподвижности также, наверное, хотя бы на короткое время, сделается центром нашего внимания. Далее, внимание привлекается всем, что более или менее соответствует имеющимся в нашем сознании в настоящий момент представлениям и мыслям. В этом также можно видеть биологически целесообразную закономерность, связующую мир наших мыслей с непосредственно нас окружающими сейчас впечатлениями. Всё, для чего у нас в сознании имеется так называемый предваряющий образ, благодаря этому последнему, как бы само собою, выступает навстречу из множества прочих впечатлений и занимает наше внимание. Мы сразу замечаем знакомое нам слово, вкрапленное в речь на неизвестном для нас языке. Мы сразу на фотографической группе находим лицо, с коим мы только что говорили. Механизм произвольного внимания и состоит как раз в том, что мы всячески стараемся фиксировать соответствующий нужным для нас впечатлениям, предваряющий образ, благодаря чему эти впечатления и оказываются в фокусе внимания. Выделяющая впечатления роль предваряющего образа может быть особенно наглядно демонстрирована на одной детской забаве — загадочных картинках, помещаемых обычно в отделе забав детских журналов и представляющих собою какой-нибудь рисунок, в котором предлагается увидеть, например, охотника, или его собаку, или еще что-нибудь. Обычно с первого взгляда ничего подобного на рисунке усмотреть не удается, но после известных стараний вы оказываетесь в состоянии из определенного сочетания черточек рисунка сложить, например, очертания головы охотника или контур бегущей собаки и т. п. Для нас сейчас интересно отметить то, что как только вам удалось разгадать такую загадочную картинку и вы получили представление очертания охотника или собаки и т. п., вы, смотря на картинку после, т. е. уже имея предваряющий образ разгадки, совершенно тотчас же и само собою будете видеть и эту разгадку; она (благодаря имеющемуся у вас предваряющему образу) как бы «сама лезет в глаза» (рис. 2).
7
Под термином «произвольное» здесь, конечно, не следует понимать чего-либо беспричинного. Допущение беспричинного есть отказ от научного исследования. Деятельность «произвольного» внимания, как то мы и увидим ниже, зависит от определенных причин и условий, выясняемых в психологии.