Психология западной религии

Такая точка зрения свойственна вообще всем естественным наукам. Психология трактует идеи и прочие плоды сознания точно так же, как зоология, к примеру, трактует различные виды животных. Слон считается «истинным» просто потому, что он существует. Он не является ни умозаключением, ни субъективным суждением Творца. Слон есть явление нашего мира. Но мы настолько свыклись с мыслью о том, будто психические события суть плоды воли или произвола, или даже изобретения творца-человека, что нам трудно освободиться от предубеждения, гласящего, что психика и все ее содержание есть наше собственное волюнтаристское изобретение – или более или менее иллюзорный продукт наших предположений и суждений. Факты же свидетельствуют, что определенные идеи существуют почти повсеместно и во все времена, что они могут воспроизводиться спонтанно, совершенно независимо от миграций или традиций. Они не творятся индивидуумами, а приходят в индивидуальные сознания – порой даже вторгаются насильственно. Это не платоновская философия, а подлинная эмпирическая психология.

Прежде чем рассуждать о религии, хочу сразу пояснить, что я вкладываю в это понятие. Религия, как следует из латинского корня этого слова, есть тщательное и добросовестное наблюдение за тем, что Рудольф Отто точно называл нуминозисом[2] – то есть за динамическим существованием, или действием, которое не вызвано произвольным актом воли. Напротив, такое действие охватывает человека и подчиняет его себе, так что индивидуум всегда скорее жертва, а не творец. Нуминозное, какие бы причины его ни обусловливали, выступает как опыт, независимый от воли субъекта. Везде и всюду религиозные учения и соnsensus gentium объясняют этот опыт как следствие причины, внешней по отношению к индивидууму. Нуминозное – это либо качество видимого объекта, либо влияние незримого нечто, которое вызывает особого рода изменения в сознании. Во всяком случае, таково общее правило.

Впрочем, возможны некоторые исключения, когда мы говорим о религиозных практиках или ритуалах. Великое множество ритуальных действ совершается с единственной целью осознанного самостоятельного производства нуминозного посредством каких-то магических приспособлений, будь то мольбы, заклинания, жертвоприношения, медитации и прочие йогические упражнения, причинение себе всякого рода увечий или что-либо еще. Но религиозное верование в наличие внешней и объективной божественной причины всегда предшествует подобным действиям. Католическая церковь, например, причащает Святыми Дарами ради того, чтобы наделить верующего духовным благословением; поскольку же этот акт равнозначен принудительному вызову благодати посредством неоспоримо магических процедур, логично заключить, что божественную благодать в акте причастия никто не способен вызвать принудительно, что причастие есть некое божественное установление, которое попросту не возникло бы по воле Господа в отсутствие Божьего промысла[3].

Религия представляется мне особой установкой человеческого ума, которую возможно охарактеризовать в соответствии с изначальным употреблением слова religio, означавшего тщательное рассмотрение и наблюдение за некими динамическими факторами, которые понимались как «потусторонние силы», – за духами, демонами, богами, законами, идеями, идеалами, то есть за всем, что человек обнаруживал в своем мире и считал чем-то могущественным, опасным либо достаточно полезным для того, чтобы принимать во внимание, либо величественным, прекрасным или значительным, заслуживающим благоговейной любви и почитания. В повседневной речи мы часто говорим, что человек, который живо интересуется чем-либо, преследует свою цель почти с «религиозной одержимостью; Уильям Джеймс замечает, к примеру, что ученый часто лишен веры, однако «набожен по духу»[4].

Хочу сразу указать, что под понятием «религия»[5] я не имею в виду вероучение. Однако верно, что всякое вероучение исходно основывается, с одной стороны, на опыте постижения нуминозного, а с другой стороны, – на преданности и верности, на доверии к некоему испытанному воздействию нуминозного и к последующим изменениям сознания. Поразительным примером здесь может служить обращение апостола Павла. Значит, можно сказать, что понятие «религия» обозначает особую установку сознания, подвергнувшуюся изменению вследствие опыта постижения нуминозного.

2

См. его работу «Священное. Об иррациональности в идее божественного и его отношении к рациональному». – Примеч. авт.

3

Gratia adiuvans и gratia sanciificans (благодать поддерживающая и благодать освящающая) суть результаты sacramenium ex opere operate (Таинства из свершения свершившегося). Причастие оказывается действенным в силу того обстоятельства, что оно было учреждено самим Христом. Церковь не в состоянии совместить ритуал с благодатью таким образом, чтобы акт таинства вызывал присутствие и воздействие благодати. Следовательно, ритуал, отправляемый священнослужителем, есть не causa inslrumentalis (действие инструментальное), а только causa ministerialis (действие служебное). – Примеч. авт.

4

См.: «Прагматизм. Новое наименование для некоторых старых методов мышления»: «But our esteem for facts has not neutralized in us all almost religious. Our scientific temper is devout» («Наше уважение к фактам не погасило в нас окончательно огня религиозности. Само это уважение имеет какой-то религиозный характер». – Ред.). – Примеч. авт.

5

Religio est, quae superiosis cuiusdam naturae (quam divinam vocant) curam, caeremoniamque affert («Добродетель же поклонения есть нечто, внушающее почтение и благоговение перед некоей высшей силой, каковую можно назвать божественной») – Цицерон, «О нахождении риторики», II. О «добросовестных показаниях самого свидетеля, давшего клятву» – см. Цицеронову «Речь в защиту Марка Целия Руфа», 55. – Примеч. авт.