Погода была ясная, голубой, ярко-синій Леманъ, съ блыми и черными точками парусовъ и лодокъ, почти съ трехъ сторонъ сіялъ передъ глазами; около Женевы въ дали яркаго озера дрожалъ и темнлъ жаркой воздухъ, на противуположномъ берегу круто поднимались зеленыя савойскія горы, съ блыми домиками у подошвы, — съ разслиными скалы, имющими видъ громадной блой женщины въ старинномъ костюм. На лво, отчетливо и близко надъ рыжими виноградниками, въ темно-зеленой гущ фруктовыхъ садовъ, виднлись Монтрё съ своей прилпившейся на полускат граціозной церковью, Вильневъ на самомъ берегу, съ ярко блестящимъ на полуденномъ солнц желзомъ домовъ, таинственное ущелье Вале съ нагроможденными другъ на друга горами, блый холодный Шильонъ надъ самой водой и восптый островокъ, выдуманно, но все таки прекрасно торчащій противъ Вильнёва. Озеро чуть рябило, солнце пря[мо][94] сверху ударяло на его голубую поверхность, и распущенныя по озеру паруса, казалось, не двигались. —
Удивительное дло, я два мсяца прожилъ въ Clarens, но всякой разъ когда я утромъ или особенно передъ вечеромъ, посл обда, отворялъ ставни окна, на которое уже зашла тнь, и взглядывалъ на озеро и на зеленыя и далью синія горы, отражавшіяся въ немъ, красота ослпляла меня и мгновенно, съ силой неожиданнаго действовала на меня. Тотчасъ же мн хотлось любить, я даже чувствовалъ въ себ любовь къ себ, и жаллъ о прошедшемъ, надялся на будущее, и жить мн становилось радостно, хотлось жить долго-долго, и мысль о смерти получала дтской поэтической ужасъ. Иногда даже, сидя одинъ въ тнистомъ садик и глядя, все глядя на эти берега и это озеро, я чувствовалъ, какъ будто физическое впечатлніе, какъ красота черезъ глаза вливалась мн въ душу.
Подойдя къ Верне, маленькой деревушк, гд пристаетъ параходъ, мы нашли на лавочкахъ подъ высокими раинами, какъ всегда и везд въ Швейцаріи, семейство чистоплотныхъ Англичанъ, пастора въ бломъ галстук, старуху съ корзинкой и 2 молодыхъ швейцарокъ въ шляпкахъ, съ багровымъ румянцомъ и пвучими голосками. Вс дожидались парохода. Я не умю говорить передъ прощаньемъ съ людьми, которыхъ я люблю. Сказать, что я ихъ люблю, — совстно, отчего я этаго не сказалъ прежде? говорить о пустякахъ тоже совстно.[95] Я пошелъ на берегъ длать камушками рикошеты и занимался этимъ до самаго того время[ни] какъ лодочникъ сказалъ, что пора садиться въ лодку и вызжать къ пароходу. Сапоги и башмаки застучали по полу лодки, и два большія весла стали толкать лодку. Мы подъхали подъ самый параходъ такъ близко,[96] что пна забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотрли на насъ пасажиры, опершись на ршетку, знакомый капитанъ <съ французской бородкой кланяясь встртилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ[97] распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы побжали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ корм, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совсмъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой сред людей, которые ихъ окружали.