– Нечего мне понимать, – с своим упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств, вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю.
– Ну, Денисов – другое дело, – говорил Nicolas, как будто давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце.
Борис в эту зиму был тоже в Москве, но не был у Ростовых, хотя успел побывать у всех московских тузов того времени. Анна Михайловна извинялась по отъезде сына перед Ростовыми в том, что сын не успел быть у них, отговариваясь тем, что он был по поручению и только на один два дня, а у вас бы он увлекся.[2850] Старый граф сконфуженно улыбался, глядя на Анну Михайловну в то время, как она говорила. Графиня одобрила поступок Бориса, но Наташа, молча сидевшая в гостиной, выскочила за Анной Михайловной и, вся красная и с злобным лицом, сказала ей:
– Скажите Борису, что между нами всё кончено, кончено, кончено, – проговорила и, не отвечая на увещания Анны Михайловны: заплакав убежала. Анна Михайловна успокоительно вздохнула, когда Наташа ушла. «Non, ce n’est pas une partie pour Boris»,[2851] подумала она. «Non, il est trop jeune, il a tout devant lui,[2852] a не пройдет трех лет si ça va de ce train,[2853] что они будут беднее нас».
Несвицкой[2854] изредка обедывал у Ростовых, никогда не пропускал театра, где были Ростовы, и бывал на балах adolescentes[2855] у Ёголя, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание[2856] Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только Соня без краски не могла выдержать этого взгляда, но и Nicolas и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот большой, румяный, толстый мущина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, энергической девочкой, и что он, считая глупостью и невозможностью свою любовь к ней, не знал, что с собой делать.
– Ах, Соня, – говорила ей Наташа, – он облизывается, когда на тебя смотрит, и такими глазами; зачем ты ему позволяешь?
– Ах, я бы рада! – говорила Соня с испугом – не виновата ли она.
На святой приехал Денисов и остановился у Ростовых. Nicolas четыре дни почти не видал Денисова, так он был непрерывно занят всё это время.
– Нельзя же мне не ехать на качели Поднов[инского], к цыганам, мы обещались, целая компания, Долохов и др., а обедать я обещал[2857] Архаровым.
– Ну, так вечер по крайней мере.
– Завтра да, а нынче театр, я играю.
Nicolas приезжал домой только переодеваться.[2858] Между своими редкими посещениями дома Nicolas заметил, что Денисов не на шутку ухаживал за Наташей, и Наташа особенно оживлена с ним, но он в этом калейдоскопе переменяющихся впечатлений заметил и тотчас же забыл это. «Они там все влюблены», подумал он, улыбаясь сам себе. Он заметил тоже, что Несвицкой глядел особенными глазами на Соню, но это также мало заняло его. В душе его было решено давно, что Соня любит его и никого, кроме его, любить не будет. «Когда вздумаю, тогда и возьму ее. Ну, а даже ежели бы она и разлюбила меня! Вот невелика беда! Их столько, столько таких же, да и еще в тысячу раз лучше, которых я не видал еще». Так он даже не думал, но чувствовал.
В середу на святой его однако уговорили остаться обедать. Это был официально прощальный обед, так как гусары уезжали на фоминой в полк, а Ростовы в деревню. Обедали человек двадцать, в том числе Несвицкой и Денисов.[2859]
2850
2859
Nicolas перед обедом приезжает, замечает смущение Несвицкого и Сони. Он сделал предложение.
Объяснение с Соней. – Я вас не стою и ничего не обещаю, но теперь я не готов жениться. Приход[ят]
Волшебница – в альбом. Барышни идут одеваться.
– Мамаша, он мне сделал предложение.
– Ну, что ж, ты не люби[шь], откажи.
– Нет не люблю, я люблю одного Безухого. Мама, мне его жаль. Он так мил.
– Мне вас жалко – нет, но это не надо. Вы такой милый.