Но он работал с[3232] охотой, упорством и успехом. И то чувство гордости, которое он думал подавить в себе, всё сильнее жило в нем.
–
Князю Андрею для того, чтобы работать с Сперанским, надо было верить, что всё скверно старое, и князь Андрей верил в это.
Он дружески разошелся с Сперанским и стал составлять общее законодательство и для того поехал учиться за границу, но прежде на бал. Он почувствовал себя счастливым и готовым к счастию.
Он едет за границу: 1) изучение нравов, 2) свидание с своим гернгутером, 3) воспитателя швейцарца сыну.
* № 101 (рук. № 89. T. II, ч. 3, гл. IV).
Приехав в Петербург, князь Андрей должен был, как камергер, явиться к министру двора и у него встретил князя Кочубея, знавшего князя Андрея. Князю Кочубею было известно то, что князь Андрей выпустил на волю своих крестьян. Это был тогда третий таковой случай. Случай этот обращал тогда особенное внимание, так как ходили неясные слухи о том, что в числе преобразований находилось и освобождение. Министр двора и князь Кочубей, как говорится, обласкали князя Андрея.
– Мы недавно говорили о вас, мой милый, – сказал князь Кочубей с своей величественной, вельможной и ласковой манерой, – говорили о вашей просьбе вписать мужиков ваших в вольные хлебопашцы.
– Vous craignez d’être en retard, mon cher,[3233] – прибавил князь Кочубей с слегка насмешливой улыбкой, в которой князю Андрею показалось выражение опасения и недоброжелательства.
– Нельзя быть достаточно поспешным, князь, для того, чтобы устроить свои дела согласно с своей совестью, – отвечал князь Андрей.
– О конечно, конечно! Что ж не служите? Теперь нужно людей не военных, не военных.
– Я навсегда распрощался с военной службой, – отвечал князь Андрей, – по многим причинам и, главное, потому что, как кажется, не военные силы теперь нужны нашему времени.
– Да, время преобразований, – сказал князь Кочубей, – время трудное и требующее молодых сил.