Дома онъ, радуясь разрыву, написалъ письмо, утверждающее разрывъ, и послалъ ей. Она отвчала. Онъ разорвалъ ея письмо, ршивъ, что отвчать нечего и что надо кончить. – Тутъ же съ нимъ сдлался сильный грипъ, онъ одинъ просидлъ недлю дома. Только несносный Бекичевъ, все и всхъ знающій, заходилъ къ нему да кузина съ племянницами. Но ему было не скучно. У него была прекрасная книга, и онъ читалъ.
17 онъ вышелъ прогуляться, а 18 похалъ въ Окружный судъ.
–
Въ 9 часовъ онъ былъ въ зданіи Окружнаго Суда. Его проводили въ помщеніе уголовнаго суда. Въ швейцарской уже былъ народъ: купецъ длиннополый, сдой, курчавый, съ очень маленькими глазами, чиновникъ съ гербовыми пуговицами и краснымъ лицомъ. Вышелъ непріятно, ненатурально учтивый судебный приставъ, спросилъ фамиліи, справился съ списками и отмтилъ. «Пожалуйте. У насъ хорошо, акуратно», какъ будто говорилъ онъ.
Купецъ потиралъ руки, чиновникъ обдергивалъ фракъ за лацканы, точно они вс собирались что то длать. Вошли вс въ залу. Зала огромная, возвышеніе, столъ съ зеленымъ сукномъ подъ портретомъ, лавки, диваны дубовые въ три ряда, на право за ними одинокое кресло прокурора. На лво лавка передъ дверью для обвиняемыхъ, подъ ней лавки, стулья для адвокатовъ. Загородка, какъ въ манеж, съ проходомъ раздляетъ залу, по сю сторону лавки, лавки, лавки, напомнившія Валерьяну аудиторію и университетъ.
**[НАЧАЛО ВТОРОЙ НЕЗАКОНЧЕННОЙ РЕДАКЦИИ «ВОСКРЕСЕНИЯ»].
Іоанна XI. 25, 26.
Я есьмъ воскресеніе и жизнь..
Князю Аркадію Неклюдову было ужъ 28 лтъ, но все еще не установился, какъ говорили про него. Онъ нетолько не избралъ никакой дятельности, но хуже этаго: пробовалъ многое и ни на чемъ не останавливался. Онъ37 вышелъ изъ университета не кончивъ курса, потому что ршилъ, что въ университет ничему не научишься и что выучиваніе лекцій о предметахъ, которые не ршены, и пересказываніе этаго на экзаменахъ не только безполезно, но унизительно. Ршилъ онъ это при приготовленіи къ экзамену изъ политической экономіи. Предметы эти интересовали его, и онъ читалъ Прогресъ и бдность Джорджа и Рёскина Fors Clavigera и Grown of wild olive, и тутъ ему надо было, какъ несомннныя истины, заучивать и пересказывать на экзаменахъ т подраздленія и опредленія, которыя, по его мннію, по крайней мр были совершенно и несомннно опровергнуты этими обоими писателями. Если онъ не имлъ такихъ несомннныхъ доказательствъ произвольности и случайности тхъ опредленій и научныхъ подразделний, которыя преподавались ему подъ видомъ философіи теоріи права и самыхъ различныхъ правъ, то онъ чувствовалъ, что и въ этихъ областяхъ тоже самое: подъ видомъ непогршимой науки передаются элукубраціи извстныхъ и большею частью очень недалекихъ господъ ученыхъ. Оставалась исторія этихъ наукъ и исторія права, но исторія безъ освщенія, безъ цли подтвержденія извстныхъ истинъ еще скучне самыхъ элукубрацій посредственныхъ ученыхъ. Все это онъ почувствовалъ всмъ существомъ своимъ и вышелъ изъ 3-го курса затмъ, главное, чтобы не длать то, что называется заниматься наукой, т. е. учить и твердитъ все то, что длаютъ посредственные ученые извстной узкой спеціальности самаго послдняго времени, а образовать себя, т. е. понять все то, что поняли о законахъ міра и, главное, жизни человческой самые геніальные люди. Родителей у него не было. Отецъ умеръ, когда ему былъ годъ, мать умерла, когда онъ былъ на первомъ курс. Смерть эта – мать умерла на его рукахъ, и они нжно любили другъ друга – была тмъ значительнымъ событіемъ его жизни, которое заставило его проникнуть на извстную глубину чувства и мысли, по которой онъ впослдствіи мрилъ все другое. Все, что не доходило до этой глубины, представлялось ему не важнымъ. И такой представлялась ему и университетская наука, и служба, и карьера, которой хотла для него его мать. Посл матери онъ остался одинъ съ среднимъ состояніемъ, которое увеличилось еще въ послднее время наслдствомъ, полученнымъ отъ тетки, сестры отца, которая его ласкала и любила и была единственнымъ близкимъ ему человкомъ. Посл выхода изъ университета онъ похалъ въ деревню, занялся хозяйствомъ, но, увидавъ свое незнаніе, поступилъ было въ сельскохозяйственное высшее училище, но тотчасъ же вышелъ еще боле разочарованный, чмъ университетомъ. Потомъ онъ здилъ заграницу, потомъ, по совту дяди, попробовалъ служить въ земств, но тоже скоро вышелъ, потомъ занялся музыкой – скрипкой, которую онъ всегда страстно любилъ. Но и это не дало ему такого дла, которому бы онъ могъ отдаться.38
38