Написанная 7 августа 1902 г. вступительная часть о прошлом Хаджи-Мурата расширяется. Она начинается словами: «Героем этой повести был один из наибов (генерал-губернаторов) Шамиля...», переделывается семь раз и становится I главой произведения. Главой II стала сцена в секрете, главой III — въезд Хаджи-Мурата в аул. Затем производится перестановка. Сцена въезда в аул делается главой II, а в секрете — главой III. Затем I вступительная глава — о прошлом Хаджи-Мурата, как ни трудно она далась Толстому, совсем выкидывается. Толстой отказался после многочисленных попыток дать общую характеристику Хаджи-Мурата посредством рассказа о прошлой жизни героя. Главою I окончательно становится въезд Хаджи-Мурата в аул. Эта завязка, наконец, удовлетворила Толстого.
Для главы I Толстой широко использовал горский фольклор из «Сборника сведений о кавказских горцах». Так, Хаджи-Мурат спрашивает старика-чеченца: «Что нового?»; старик отвечает: «Хорошего нового ничего нет... Только и нового, что все зайцы совещаются, как им орлов прогнать...» Это измененная горская поговорка: «Каждую ночь зайцы совещаются о том, как им прогнать орлов. К рассвету разбегаются, еще не решив дела».2533
Старик говорит: «На прошлой неделе русские собаки у Мичицких сено сожгли, раздерись их лицо...» Это видоизмененное горское проклятие: «Сдерись твое лицо».2534
Прерывая словоохотливого Бату, Хаджи-Мурат говорит: «Веревка хороша длинная, а речь короткая». Это видоизмененная горская поговорка: «Хорошо слово короткое, а веревка длинная».2535
В конце главы I Хаджи-Мурат благодарит кунака: «Да получишь ты радость и жизнь». Это переделанное горское приветствие: «Да дадутся тебе сердечная радость и жизнь».2536
Толстой приводит «обычное» горское приветствие «селям-алейкум» с ответным «алейкум-селям», а также другие, употреблявшиеся редко, обычно при дружелюбном отношении к человеку: жена Садо говорит Хаджи-Мурату: «Приход твой к счастью». По горским обычаям, так могла бы сказать только женщина. Хаджи-Мурат ей отвечает: «Сыновья твои чтобы живы были».
В уста матери в редакции четвертой вложены слова, обращенные к Хаджи-Мурату — ребенку: «Это свет глаз моих... Это звезда, жемчужина моя». Это характерное для горского фольклора обращение матери к детям.
Жена и дочь Садо, «тихо двигаясь, устанавливали принесенное перед гостем». Слова «тихо двигаясь» отражают действительную деталь быта горцев: поведение женщины в присутствии чужих мужчин.
В главе I старик подходит к Хаджи-Мурату, сидящему на лошади, и прикасается к его стремени. Это горцы делали, встречая почетных гостей.
В главе VI Хаджи-Мурат, подаривший сыну Марьи Васильевны кинжал, говорит: «Таков их закон, что всё, что понравилось кунаку, то надо отдать кунаку». Это же он говорит в гл. XX, даря Марье Дмитриевне бурку. Напоминание русским «кунакам» этого «закона» было обычно у горцев.
Глубокое знание горцев, их нравов и быта основано у Толстого на личных наблюдениях в молодости и на пристальном, несколько раз повторенном, изучении печатных материалов. Об обстоятельном изучении им «Сборника сведений о кавказских горцах» в 1902 г. можно судить по запискам, вложенным в каждый том этого издания, на которых по его поручению рукой Ю. И. Игумновой обозначены десятки страниц.
Глава I переделывалась Толстым одиннадцать раз. Вот варианты только двух начальных фраз этой главы:
1) Было раннее осеннее утро...
Был ноябрьский холодный, но тихий вечер...
Был ясный ноябрьский вечер...
Был ноябрьский без снега светлый, холодный, ясный, тихий вечер.
Был холодный, ясный ноябрьский вечер.
2) По крутой каменной дороге... подъезжал Хаджи-Мурат с молодым аварцем Сафедином.
Хаджи-Мурат с Сафедином верхами на измученных лошадях въезжали в аул по крутой каменистой дороге.
Хаджи-Мурат с Сафедином въезжал в аул. Дорога шла по крутому каменному подъему.
Перед I главой Толстой помещает «Пролог», как и во всех предыдущих редакциях. Пролог удовлетворял Толстого с момента его написания в 1896 г. Он сохранял его на протяжении всей своей работы, внося лишь стилистические поправки. В начальных фразах пролога: «Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь. Есть прелестный подбор цветов этого времени года» — в течение всех шести лет работы не переставлено ни одно слово.
В первых вариантах главы II (выход солдат в секрет) фигурировало три солдата: Панов, Кондицкий (он же Кондаков) и Никитин. В дальнейшем ряд черт Кондицкого и Никитина соединяется в образе Авдеева.